Танцы мужчин
Шрифт:
– Ну, как, не поймали еще?
– Нет, - отвечает Дайра и снова наклоняется к файтингу.
– Продолжайте.
– Это вы не мне, - уточняет Мальбейер.
Дайра отрицательно мотает головой (тише!) и поднимает указательный палец.
– Тут женщина одна, - слышится в наушниках.
– Триста пятый, говорит, провожала. Кинстер, похоже, туда садился.
– Какой, говоришь, рейс?
– Триста пятый. На Рамс.
И Дайра замирает и уже ничего не может. Мальбейер, причудливо изломившись, глядит ему в глаза, а спрятать
– Список пассажиров. Срочно!
– говорит Дайра.
Не понимают. Не понимают!
– Триста пятого рейса список!
– Какой список, вы что! Давно уже никаких списков не ведем, - говорит один из диспетчеров. У него лицо как натруженная ладонь. Остальные молчат. Дайра морщится и тихонько стонет, словно с досады.
– Как карантин кончился, с тех пор и не ведем.
– В чем дело?
– спрашивает Мальбейер, а глаза у него горят, он все понял, однако спрашивает, зачем?
– Свяжитесь с триста пятым. Когда у них связь? Скорее.
Диспетчер с натруженным лицом заглядывает в свои бумажки и глухо отвечает:
– Связь через двадцать минут. Вызвать вне графика?
– Да. Нет. Испугаются. Еще паника начнется. Подождем.
Что-то бормочет файтинг, и Дайра отвечает что-то, сам толком не знает что, но видно, все правильно говорит, потому что никто не удивляется и не переспрашивает, Мальбейер, наклонившись вперед, с хищным лицом мечется по диспетчерской и ничего нельзя сделать, подождал бы денек, ну, опоздал бы к занятиям, господи, зачем же я его гнал-то... зачем же так старался избавиться, полицейские, застывшие в оцеплении, оцепеневшие в оцеплении, оцеплевшие в оцепенении...
– Друг капитан, - говорит Мальбейер, - надо бы распорядиться, чтобы их ждали на всех посадочных площадках маршрута.
Пока Дайра отдает нужные приказания, вводят женщину. Дама средних лет, в прошлом шикарная, модное лицо, но от него уже мало помощи, все в прошлом.
Скаф, который ее привел, с видимым наслаждением откидывает вуалетку.
– Вот она. Та, что Кинстера видела.
Дама вертит в руках микроскопическую сумочку. Суетливо кивает в подтверждение. На ней изящный шлемвуал "Молодежный", вуалетка прозрачная, коричневого цвета.
– Вы можете снять свой шлем, - говорит Дайра. Он терпеть не может разговаривать с женщинами в шлемвуалах. Со смерти жены. Нервное. Дама мнется и отвечает: "Боюсь".
– Можете не бояться. Здесь находятся только те, кто прошел проверку.
Он смотрит на скафа, который ее привел, и спрашивает взглядом, прошла ли проверку она. ("Первым делом", - говорит скаф.)
– Не надо ждать!
– неожиданно для себя взрывается Дайра. Связывайтесь!
– Триста пятый, - говорит второй диспетчер и все поворачиваются к нему.
– Триста пятый, подтвердите связь.
– Но вы уверены, что я не заболею?
– спрашивает дама.
Мальбейер мурлычет ей что-то галантно-успокаивающее.
– Триста пятый, слышу вас хорошо! Пять, девять, девять.
– Триста пятый, как у вас там?
– Э-э-э, дорогой друг, - обращается Мальбейер к диспетчеру с натруженным лицом (тот сидит рядом с проводящим связь).
– Нельзя ли сделать так, чтобы и мы слышали?
В следующую секунду зал наполняется смутным ревом и шипением.
– ...по курсу. Только что прошли Сьен Беф. А кто на связи?
– Я, Леон, - отвечает диспетчер.
– Привет, Леон. Не узнал тебя. Счастливым будешь. Слушай, что за суматоха там началась, когда мы взлетали?
Леон поворачивается и смотрит на Дайру. Тот отрицательно качает головой.
– Все в порядке, - говорит Леон.
– Недоразумение. Все в порядке.
Но голос его выдает немного.
– Значит, все хорошо?
– Хорошо. Все хорошо. Следующая связь в тринадцать сорок. Отбой. Говорит диспетчер и отодвигает зачем-то микрофон. На лбу у него выступил пот.
– Это мы поспешили, дорогой друг, - замечает Мальбейер.
– Как бы он не заподозрил чего-нибудь. Паника, это, знаете...
– Клятая война, - говорит диспетчер.
ДАЙРА
Он всем корпусом поворачивается к даме.
– Какой он был, импат, которого вы видели? Опишите.
– Ах, я не знаю. Эти вуалетки... стройный, высокий, очень-очень нервный. Очень. Я сразу подумала что...
– Как одет?
– М-м-ммм, - дама картинно заводит глаза, на щеках - красные пятна. Он был такой... в сером костюме... ботинки лакированные, глухой серый костюм, с горлом... что-то парикмахерское, а вуалетка - ничего особенного, шлем такой рогатый, знаете? Костюм расстегнут. Жарко. Но он был вообще очень растрепан и неопрятен.
– Что значит "неопрятен"?
– Ногти, - улыбается дама.
– Длинные грязные ногти. Спутанные волосы. Из-под шлема. Все неприлажено, будто не его. А что теперь будет с Элен?
– С кем?
– С моей сестрой, Элен. Она тоже этим рейсом. Ей, правда, не в сам Рамс, но...
– Уведите ее, - говорит Дайра.
– Мешает.
– Нет, вы мне скажите!
– взвизгивает дама, но скаф бесцеремонно уволакивает ее за дверь, и Дайра кричит вслед:
– Я не знаю, что с ними будет!
СЕНТАУРИ
Женщина слабо охала, повиснув на руках конвоиров. Без вуалетки - она оставила вуалетку в осмотровой, - она казалась неодетой.
Сентаури шел метрах в полутора позади конвоя.
– Хаяни, постой. Пару слов.
А Хаяни, будто только и ждал этого, послушно повернулся и сделал два шага к приятелю.
– Хаяни... Послушай, дружище. Ты... не из-за того, что я сегодня... Не из-за меня, нет?
– Нет, - ответил Хаяни, с нетерпением ждущий первых симптомов.