Танец на лезвии бритвы
Шрифт:
Лезет всякая шлаебень в голову. Фигня — завтра на «Коррозии» вытряхну башку от всякого мусора. Геморрой.
Лучшее средство от геморроя — церковная свеча в заднице или ещё можно икону приложить — тоже неплохо помогает.
…менты поганые — отмудохали пару ребят. Ну, остальные и завелись. Под рёв: "Faken milicij, faken!!!" стали их гасить…
Забросали сцену камнями и бутылками. Депутат попросил разойтись. Банан, направленный моей рукой,
Инцидент завершился прибытием крепких ребят в бронежилетах, с пластиковыми щитами. Робокопы приняли вправо- влево. Вперёд вышел один, рявкнул — Концерт окончен! Просим разойтись, пока по хорошему.
В ночи разносились вопли, грохот и звон стёкол. Завыла сирена. Ей откликнулась другая — стягивалось подкрепление. Начиналась самая веселуха. Наша компашка двинула на конечную.
…Гопники пока разминались. Так по мелочи — у «пионеров» сигареты стрельнули, кого-то зацепили.
— Ну что, ребята — будем получать? — сказал Крыса. Не в кайф, когда тебе настучат по сусалам, но отдавать какому то оковалку косуху, пошитую с потом и кровью?! На хую я их вертел! Какому то сраному гопнику, которому, что Айрон Мэйден, что Содом — один хер…зазвенела цепь, они охуели. И хотя у них были палки и биты зассали первыми махаться. Так мы и стояли в напряжённой тишине, пока…
Хорошо жить по приколу. Хотя, если я не был обкуренный, то вряд ли попёрся на гей-фильм.
На экране телика накачанный блондин, пиздя по английски, бил хуем по усам брюнета в цветастой рубашке, потом стал натягивать того в анал. Брюнет рычал и грыз стойку бара. И тут я ощутил горячие пальцы на своих левисах.
Мужчина в годах долго сжимал коленку, потом расстегнул молнию. Залупил головку и жадно сомкнул губы. Благородные седины ходили вверх-вниз: мало кайфа — щетина и шершавый язык тёрли хуже наждачки, но кончил я так, что у него щёки надулись и порозовели. Он мычал и сглатывал. Потом встал, поправил белоснежный плащ и чинно вышел….
…брёл по ночной Риге. Светились витрины. У одной, погасшей, я задержался. Хайратый тип радостно осклабился — мол, привет!
Странная злость охватила меня — я кивнул и врезал ему между ног. А через пару секунд…
Господа менты ловко завернули мне руки и потащили к джипу.
— А, Стекольщик кунгс! — ухмыльнулись с переднего сиденья — Что, опять хулиганим?
Я угрюмо молчал — в принципе никто не просил меня пинать эту долбанную витрину. Стекло оказалось крепкое и патруль неподалёку.
— Отвечай, когда тебя спрашивают! — мент слева потряс меня за плечо.
Я стоял, молчал и глупо улыбался — максимум сутки, минимум…
Хук справа. Сильный — спецы, мать их. Крови нет, а башка загудела.
— Чего с этим пидаром цацкаться — в камеру, там протрезвеет.
— Да он, падла, колёс нажрался — все шизы — клей нюхают, всякую дрянь глотают! Уроды.
— Ну, так зачем ты хотел разбить витрину? Социальный протест? Или как?
Я потрогал онемевшую челюсть.
— Из протеста.
— Дыхни.
— Пожалуйста.
— Перегара нет, — сержант почесал за ухом. — Стекло цело…
Неожиданно ожила рация.
— Что? Да понял, едем.
— Вилис, а с этим что делать?
— А… Пропиши пару горячих и нахуй.
Коротко свистнуло. Меня перегнуло пополам. Второй удар свалил на колени. Перед тем как хлопнула дверца носок ботинка впился в копчик. В глазах потемнело. Не знаю, как долго я отдыхал, но…..
Вася заворочался. Я быстро убрал тетрадку в стол. Оставил несколько листов с опалёнными краями.
Я знаю, что не люблю себя, а более того — ненавижу, и никакие песни не убедят меня. Потому что на самом деле мне плевать. Да, мне плевать — на мой талант, который мне только вредит, на мою жизнь, которая как паровоз летела на всех парах и влетела в тупик — поздно тормозить, надо назад сдавать — хрена лысого — гордость не позволяет...
Все — богатые и бедные, преступники и праведники, здоровые и больные достигнут черты, которая всех уравняет — три метра в глубь земли-матушки.
— Чо, с самого с ранья за работу?
Я кивнул.
— Вот письма просматриваю. Хочешь взглянуть?
Вася взял один и начал читать вслух ещё не проснувшимся голосом: "Понтий Пилат угодливо просил валерьянку. Невыносимо было наблюдать унижение этого достойного представителя рода полосатых. Как он валялся на полу, глядя ошалевшими глазами, как тёрся о ноги…"
— Нафиг!
Взял другой.
— "А котята спали как дети — не клубочком, а совсем как люди, совсем очеловечились, и подумал я — снятся ли им сны… назвал Барсиком"
Бросил на стол. Взял настоящее письмо.
— Открыл окно и увидел юные листочки. Думал что на всём дереве. Однако только на одной веточке, что над окошком. Видимо тёплый воздух тянет, — вот яблонька и проснулась.
— Хм. А тута что?
Я протянул второе.
— "Когда раскалывал чурбаки обнаружил интересную штуку. Когда-то на юное деревце прикрутили проволоку — может бельё вешать, не знаю. И вот проволока вросла в ствол. Но вот беда — там, где ствол охватывала стальная петля развилась гниль, …дерево из-за неё упало…" Пурга какая то! Тут башка раскалывается, а он о дереве гнилом жалкует!