Танец на осколках души
Шрифт:
— Зачем? — удивилась я, а потом вспомнила. — А, вспомнила — зачем. Но… прямо сейчас? Разве, из пыточных комнат Велиара меня выпустили не по настоянию Ферокса? Это не означает, что я должна, вначале, пойти к мужу?
— Это уж вам решать, госпожа Милена, — ответил Драйк.
Думала я не долго. Решив, что Вельзевул не слишком рассердиться на то, что я немного задержусь, я пошла к Фероксу. Хотя, общаться с ним сейчас я не имела ни малейшего желания. Я сейчас могла только думать о двух своих единственных подругах, которых, очень скоро, ждёт смерть, которую я, можно сказать,
— Ферокс, ты хотел меня видеть? — зашла я к дракону.
— Да, хотел. Проходи.
Я подошла к креслу перед его столом и села:
— Зачем я тебе понадобилась?
— Тебя же пытали три дня. Разве, не так? Должен же я увидеть, как чувствует себя моя супруга.
— Для этого, не обязательно надо было вызывать меня к себе. Мог бы просто спросить у Драйка.
Ферокс встал из-за стола, подошёл ко мне. Я дёрнулась, внутренне сжалась, не зная, что от него ожидать. А дракон приподнял моё лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Жертва, — через несколько секунд произнёс дракон, не отрывая от меня взгляда. — Я, снова, её вижу. Хищница исчезла, как будто её и не было.
— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — ответила я, хотя и догадывалась, что он имеет в виду.
— Ты была совсем другой, когда вернулась из Светлого леса, — напомнил мне Ферокс, подтверждая мои догадки. — А сейчас, вновь, ко мне вернулся пугливый котёнок, — он отпустил меня и вернулся в своё кресло.
— И что тебе не нравится? — несколько удивилась я его словам.
— Мне не нравится твой страх.
Эта фраза меня озадачила. Ему не нравился мой страх? Однако же, всеми своими действиями, своими поступками и самой своей сущностью… Он, разве, не этого хотел?
— Ты сам добивался этого всё это время. И добился, в конце концов. Страх, покорность… Или ты считал, что своими действиями ты мог вызвать привязанность и любовь? — скептически посмотрела я на него.
— Не помню, чтобы делал что-то, что могло напугать.
Я искренне, зло, рассмеялась:
— О чём ты говоришь, Ферокс?! Ты ничего такого не делал?! Ты, правда, в это веришь?!
— Назови мне причины, по которым ты меня боишься.
Я не понимала, чего он хочет добиться этим вопросом.
«Ну, скажу я ему — почему его боюсь. И что дальше? От этого, всё равно, ничего не измениться. Он станет себя вести по-другому? «Ха» три раза! Такое, разве что, во сне может произойти». Но, ответа на свой вопрос Ферокс ждал, и мне пришлось ответить:
— В первый день, когда мы познакомились, ты меня избил. В следующую нашу встречу, ты убил близких мне людей и изнасиловал меня. В день, когда меня официально признали твоей женой, ты угрожал, что можешь убить моего ребёнка. Потом, ты заковал мою шею в «оковы неволи» на пару с Люцифером и, с ним же, затем, взял меня силой. Дальше продолжать? Или достаточно?
— И из-за этого ты меня боишься?
— Знаешь, было бы очень странно не бояться тебя после всего этого, — я устало вздохнула — объяснять столь очевидные вещи мне казалось глупым и бессмысленным. — Да и к тому же… Ты сам говорил, что я — рабыня. А рабыня, разве, не должна испытывать страх к своему хозяину?
— Ты так сильно хочешь ею быть, котёнок?
Ещё один странный вопрос. Ферокс никогда не спрашивал — хочу я чего-то или нет. И уж, тем более, никогда не спрашивал — кем я хочу быть. Вариантов не было — меня всегда ставили перед фактом.
— А у меня, что? Есть выбор? — задала я вопрос, сама не веря, что делаю это.
— Есть. Я решил пересмотреть своё отношение к тебе. Но, насколько, будет зависеть только от тебя, — огорошил меня Ферокс.
Мне захотелось попросить его повторить последние слова, так как я не поверила в то, что услышала.
«Он хочет изменить своё отношение ко мне? Зачем? Почему? Что, вообще, происходит?!».
— Ну, предположим, что я — не конченная мазохистка и настоящее положение меня, действительно, не устраивает, — осторожно сказала я. — И что я должна сделать, чтобы это поменять?
— Во-первых, твой страх передо мной. Он раздражает. Я хочу, чтобы ты уяснила то, что меня бояться не следует. Ты же сама должна понимать, что я не причиню тебе вреда.
— Да, сам ты мне вреда не причинишь, — согласно кивнула я. — Зато, запросто можешь позволить это сделать Люциферу. Или кому-то из Верховных демонов.
— Напомни-ка мне, когда Люцифер или кто-то из Верховных, причиняли тебе вред?
— Ты, реально, не понимаешь?! — у меня уже слов даже не было. — Меня насиловали с особой жестокостью, пытали… Это — не вред?!
— На большинство из того, что ты назвала, ты сама же и нарывалась. Да и… не вред это. Твоих регенеративных способностей, по крайней мере, тебе, пока, хватало.
— То есть, для демонов или драконов, причинить вред — это инвалидом, пожизненно, сделать? Всё остальное — это так… пустяки?
— Ты правильно меня поняла. То, что неприемлемо и ужасно для слабой и жалкой человеческой расы… неприемлемо, лишь, потому, что они слабы. От любых ран — умрут, от любой пытки — умрут. Поэтому, они и защищают себя законами, принципами, моралью… Всё для того, чтобы защитить свою жалкую жизнь. Всё для того, чтобы прожить свои никчёмные семьдесят-восемьдесят лет и сдохнуть в старческом маразме. Мы, совершенно, другие. Мы не болеем, не стареем… Мы — не слабы. Реши уже, наконец, кто ты. Слабый человек или же демон, для которого насилие и пытки — это обыденность.
Я вспомнила момент, когда я была у Вельзевула и когда читала книгу на языке демонов. Тогда, это дало Верховному демону понять, что человеком я себя уже не считаю. Но, видимо, принять себя, как демона и относиться ко всему, как демон… Это, всё-таки, было разными понятиями.
«Как можно не воспринимать пытки и насилие, как нечто плохое? Особенно, в отношении себя?».
— Я так понимаю, из того, что ты сказал, ты не считаешь, что у меня есть причины тебя бояться? — спросила я дракона.