Танец на осколках души
Шрифт:
— А что ты чувствуешь теперь, Милена?
— Теперь я тебя не боюсь. Почти, — честно призналась я. — Я помню, как я говорила Фероксу о том, что я хочу твою силу. Хочу твою силу рядом с собой. Но… это говорила та моя личность, которой заправляет демон. Эту же личность, которая сейчас перед тобой, твоя сила, всё ещё, пугает. Но, скорее всего, я к ней быстро привыкну. И ещё… Я не люблю тебя, Самаэль. Я даже не могу сказать, что ты мне нравишься. Я ещё просто не знаю, как к тебе относиться. Да, ты мой эррильзар, но… — я беспомощно развела руками. — Ты мне, почти что, посторонний.
— Я надеюсь, что скоро ты изменишь своё мнение обо мне, Милена, — Самаэль наклонился и легко коснулся моих губ (я не стала его останавливать: поцелуй — это то единственное, что я сейчас могла ему дать).
А через секунду мы оба услышали чьё-то очень недовольное рычание. Это был Ренэтус, о котором я уже успела забыть. Он злобно смотрел на нас с Самаэлем, явно, не довольный происходящим.
— Кажется, Самаэль, ты ему не нравишься также, как и он тебе, — с этими словами, я отошла от мужчины, чтобы найти платье, в котором я пойду к Вельзевулу.
Но, за этот небольшой разговор я была Самаэлю благодарна. Это помогло мне успокоиться и немного отвлечься от мыслей о Лави и Николь. Хотя, я сказала ему чистую правду. Я не любила его. И он мне даже не нравился. Я не знала, смогу ли, на самом деле, когда-нибудь относиться к ангелу смерти по-другому. Но то, как он ко мне относился… меня это пугало и, одновременно, это льстило моему самолюбию. В моей нынешней жизни, где большинство, в общем-то, относилось ко мне чисто потребительски, подобное отношение казалось уже даже… несколько странным. Мне и хотелось верить в искренность мужчины и нет… Было страшно довериться.
Одевшись, я вызвала Драйка и, с помощью него, оказалась во дворце Вельзевула. Заместитель повелителя Преисподней ждал меня там же, где и в прошлый раз — в своём кабинете. Я хотела встать на колено и произнести ритуальную фразу, но Вельзевул, жестом, остановил меня:
— Обойдёмся без этого. Садись.
— Как я понимаю, господин Вельзевул, вы вызвали меня потому, что определились, что хотите за свою помощь, — произнесла я, сев.
— Для начала, я хочу, чтобы ты посмотрела в это зеркало и сказала мне, что ты в нём видишь, — Верховный демон дал мне обычное, на вид, зеркало, в позолоченной раме.
— Зачем? — с недоумением спросила я. — Да и… господин Вельзевул, если честно, я не очень люблю зеркала.
— Ослушаешься меня, Милена?
— Нет, не ослушаюсь, — вздохнула я, заглядывая в зеркало.
Но, когда я посмотрела в зеркало… я увидела совсем не то, что ожидала. Это было не моё отражение. В зеркале была… девочка? Да, пусть и в ужасном состоянии, но это была девочка, лет десяти. Худая, до анорексии; с бледным лицом и впалыми щеками; со спутанными волнистыми волосами; с, почему-то, белёсо-мутными, как у слепого человека, глазами. Её тело покрывали многочисленные длинные раны, словно, нанесённые ножом, а, затем, зашитые чёрными нитками. Одета она была в тонкое, как паутина, серое платье до колен. У неё были огромные белые крылья за спиной. Точнее, когда-то они были такими, а сейчас… Одно крыло было вырвано. На его месте были, лишь, обломки костей. Второе, всё израненное и лишённое, больше половины, перьев, кое-как пыталось укрыть свою обладательницу, словно, в попытке согреть.
От неожиданности того, что я увидела, зеркало выпало из моих рук и разбилось об пол.
— Простите, господин Вельзевул! Я не хотела… — начала я, но Вельзевул меня прервал:
— Меня не интересует разбитое стекло. Меня интересует, лишь, то, что ты увидела.
— Девочку. Слепую девочку, в ужасном состоянии. Израненную, худую… с одним оборванным крылом, — описала я всё это очень нехотя, через силу, как будто Верховный демон влезал во что- то очень личное.
— Значит, она так сейчас выглядит… Догадываешься, кем может быть эта девочка, Милена?
— Нет. Я не представляю, кто она такая, — я поёжилась, вспоминая её жуткий облик. — И мне не хочется больше говорить о ней.
— Придётся, Милена. Ведь, эта девочка — твоя собственная душа, — сказал Вельзевул.
— Что вы имеете в виду, господин Вельзевул? — предавать словам демона самый прямой смысл очень не хотелось.
— Зеркало, что я тебе дал — это зеркало души. Человек, который смотрит в него, видит свою душу. Демоны в этом зеркале не увидят ничего, так как души у нас нет.
— То есть, вы хотите сказать, что эта девочка из зеркала… это то, как выглядит моя душа?!
— Совершенно верно. Только… Ты сказала, что у этой девочки не было одного крыла?
— Да, — кивнула я. — Оно было вырвано… там были одни голые кости… — я всё никак не могла прийти в себя от того, что то несчастное создание, которое я видела — это… облик моей души.
— Крылья души всегда остаются в неизменном состоянии… Только… если обладатель души не совершил что-то запретное. Настолько запретное, что душа, буквально, начинает разваливаться на куски. Это уже не душа. Это — половина души.
— К чему вы клоните, господин Вельзевул?
— Ритуал очищения крови, о котором ты искала информацию… Ты совершила его. Верно, Милена?
Я не знала, что мне ответить. Было страшно. Страшно от всего. От того, как отвратительно и жутко выглядит сама моя сущность. От того, что теперь и Ферокс и Люцифер узнают о том, что я сделала в светлом лесу. О том, что я совершила ритуал, который находится под запретом даже у повелителей. О том, почему так поменялся мой характер и о том, что случилось с моим ребёнком. Мне, почему-то, казалось, что ни Ферокс, ни Люцифер довольны данными новостями не будут…
— Да, господин Вельзевул. Я совершила этот ритуал, — вынуждена была признаться я. — Я могу вас попросить о том, чтобы вы не говорили об этом повелителю?
— На ком ты использовала этот ритуал? — задал вопрос мужчина.
— На своём сыне.
— У тебя есть сын? — выразил удивление демон.
— Был. Я обратила его в светлого эльфа. Я была беременна, когда приходила к вам в прошлый раз. Ну, а в Светлом лесу я родила и провела ритуал.
— Я надеюсь, отцом этого ребёнка был не повелитель драконов или кто-то из Верховных демонов? Или… сам повелитель Люцифер?