Танец Опиума
Шрифт:
Сакура встала и почувствовала под ногами мягкий персидский ковер. Озадаченно оглядевшись, она заметила две двери. Одна из них была приоткрыта и вела в санузел. Девушка поспешила скрыться в ванной комнате, чтобы принять душ и смыть с себя всю гадость вчерашнего дня.
Ей хватило пятнадцати минут на всё про всё, после чего тщательно осмотрев себя в зеркале, накинула на плечи полотенце и отправилась в «свою» комнату в поисках другой одежды.
Каково же было её удивление, когда выйдя из ванной она обнаружила на застеленной кровати черную рубашку и того же цвета джинсы и балетки. Всё было новым.
Харуно недоверчиво покосилась на дары, однако решительно подошла и первым делом взяла в руки таинственную сложенную вдвое бумагу.
«Как только будешь готова, выходи. Дворецкий проводит тебя в столовую. С Днем Рождения.» — было выведено ровным красивым почерком. Еще раз внимательно прочитав содержимое записки, Сакура повертела в руках загадочную коробочку, а затем отложила её в сторону и принялась одеваться.
За дверью её терпеливо ожидал дворецкий. Он встретил Сакуру кивком.
— Доброе утро, Сакура-сама. Идемте за мной, пожалуйста.
Девушка попятилась. К ней впервые обращались с такой официальностью и почтением, словно та была важной шишкой.
— Куда мы? — тихо осведомилась Харуно осипшим голосом.
— Итачи-сама настоятельно попросил вас позавтракать, а затем он ждет вас в своём кабинете, — послышался сдержанный ответ.
Дворецкий медленно зашагал к винтовой лестнице в другом направлении от холла. Сакура поспешила следом.
— Как я вчера оказалась здесь?
— Вас привез Итачи-сама.
— Ну, это понятно! Я не помню, как оказалась в… комнате.
— Я не в курсе подробностей, но, видимо, вы потеряли сознание, — монотонно рассказывал пожилой мужчина. — В районе часа ночи я открыл входную дверь. Там был Итачи-сама и вы у него на руках. Он отдал служанкам распоряжение…
— У вас тут служанки? — перебила его Сакура, искренне удивившись.
— Да, — непринуждённо ответил тот и продолжил: — Он отдал служанкам распоряжение переодеть вас во все чистое, выделить его вторую личную спальню и не тревожить вас до тех пор, пока вы не проснетесь.
— Как вы узнали, что я проснулась? Я вроде никому ничего не сообщала, — насупилась Харуно.
— Одна из служанок сидела возле двери вашей спальни и следила за вашим покоем.
Сакура покачала головой. Удивительно! В этом доме и дворецкий, и личная прислуга, и, получается, повара здесь также не редкость… Эти люди, кем бы они ни были, живут в сказочном мире, где есть всё, включая щеточку для чистки пупка.
— Я хочу домой, — тихо буркнула Сакура, остановившись.
— Итачи-сама отдал ясный приказ отвести вас в столовую, чтобы вы могли хорошо позавтракать, а затем — в его кабинет.
— Лучше отвезите меня домой, — нахмурилась девушка.
Дворецкий также остановился и обеспокоенно произнес:
— Лучше не злить Итачи-саму. Он не терпит неподчинения. Ну, или хотя бы меня пожалейте. Если вы уйдете, то отчитываться придется мне.
Сакура повела плечами и напряглась. На неё вдруг накатил приступ гнева.
— С чего бы мне вообще оставаться в этом проклятом доме?! Я могу делать всё, что хочу! Хочу уйти — никто мне не помешает!
Лицо пожилого мужчины помрачнело. На секунду в его глазах мелькнул страх. Девушка предпочла не заметить этого и всё еще упрямо стояла на своём.
— Сакура? — донесся до неё изумленный и одновременно радостный возглас уже знакомого ей человека.
Не успела девушка оглянуться и убедиться в своих догадках, как вдруг кто-то мягко положил на её плечи свои руки и, словно простую тряпичную куклу, повернул к себе лицом.
Перед Сакурой вырисовалась счастливая физиономия младшего Учихи. У него сегодня было явно приподнятое настроение, и портить его окружающим у парня, видимо, в планы не входило. Аллилуйя!
Его появление вызвало у Сакуры сначала волну ужаса, затем негодования, позже — злости. Лишь через минуту она сообразила, что пора бы и этому нахалу выплачивать свои долги. Харуно повела плечами, сделав бесполезную попытку стряхнуть чужие руки с себя, а затем сделала шаг назад. Таким образом, она провела черту и определила расстояние между ними, которое впредь Учихе придется соблюдать.
Саске это ничуть не смутило. Он и вправду был похож на малое дитя, которое совершенно не помнит своих обид и не понимает, что может обидеть кого-то другого. Эдакий самодур! У девушки от таких обычно аллергия начиналась. Тем не менее, злиться на подобного рода людей было совершенно бесполезно. Это бессмысленно, ибо сам человек неисправим. Вечное, избалованное дитя…
— Где ты была? — возмутился Саске, повысив голос.
Девушка напряглась. Как же ей хотелось ударить его. Наотмашь. Разбить губу в кровь и желательно с тем же и всю его жизнь на мелкие осколки. Саске не был в курсе того, что произошло ночью. К тому же, он был одним из тех, кому не хотелось узнавать правду. Предпочтение — ложь. Во лжи всегда легче жить. Впрочем, в этом молодая официантка была с ним похожа.
— Я тебя всю ночь искал, — продолжал брюнет.
«Видимо, Итачи ничего ему не рассказал», — с облегчением подумала Сакуры и слегка расслабилась.
Итачи, после ночных происшествий, твердо решил для себя, что иногда тайны хранить полезнее. Даже если ради этого придется уклонить виновника от заслуженного наказания. Конечно, у него чесались руки свернуть шею своему братцу, но с этим приходится повременить, набраться терпения и дождаться следующего его прокола. Старший Учиха сделал это, опираясь на свою интуицию и врожденную проницательность. И эта гремучая смесь вторила ему, что Сакура не захотела бы расправы над Саске, предпочтя вообще ничего и никому не рассказывать. И чтобы разобраться во всём и убедиться в своей правоте, Итачи и хотел поговорить обо всём с Харуно.
Признаться, старший Учиха попал в самое яблочко, ибо молодая официантка даже вспоминать не желала о том крепыше… И уж тем более она не хотела, чтобы об этом инциденте узнал Саске. Потом от этой занозы в заднице не избавишься! Единственное, о чем сейчас Харуно мечтала — это закинуть обоих Учих в далекое прошлое, помахать им ручкой, сказать «Прощайте» и смыться.
— Отвези меня домой, — сдержанно попросила Харуно.
— Но Итачи-сама… — снова начал было дворецкий, но Сакура смерила его тяжелым, грозным взглядом. Тот пошатнулся, учтиво приклонился и убрался с глаз долой.