Танец Опиума
Шрифт:
— Тебе сколько лет-то? — тихо спросил Итачи, не сводя с девицы черных глаз.
— Сколько времени? — вопросом на вопрос.
Итачи помедлил, а затем взглянул на золотые швейцарские часы на руке. Несколько секунд он рассматривал часовой механизм, пытаясь сфокусировать зрение на длинной минутной стрелке.
— Пять минут первого ночи.
— Мне уже как пять минут двадцать лет, — тихо и вкрадчиво произнесла Сакура.
Грязные, взъерошенные волосы падали на бледное девичье лицо. Итачи не имел возможности заглянуть в глубины её зеленых глаз.
— Мне жаль. — Учиха попытался вложить
Как бы то ни было, Итачи и, правда, испытывал необъяснимое чувство вины. На душе вдруг появился массивный камень, который тянул его на самое дно — вслед за девушкой. Отчего только он заморачивался? Учиха ведь ни одним боком не был причастен к произошедшему.
«А ведь я знал, что назначать встречу в своем же городе — плохая идея», — невольно подумал Итачи, и впервые за всю свою осознанную жизнь болезненно поморщился.
Завязалось долгое молчание, которое ни один из них не осмеливался прерывать. Угрюмое, неуместное молчание.
Итачи внимательно всматривался в равнодушное личико Сакуры и не мог понять, как ей удается так же ловко под корень вырывать все свои эмоции, как это обычно делает он. Сдержанность. Какое-то странное затишье перед бурей.
— Идем в дом, — наконец, негромко предложил Итачи и полез в бардачок за ключами.
Протянув руку, он случайно задел расцарапанное в кровь колено девушки.
— Не трогай меня! — оглушительно взвизгнула Сакура, резко открыв дверцу авто.
Вылезая из машины, она споткнулась и чуть не клюнула носом землю. В одном только пиджаке, босая и на полусогнутых ногах, девушка пыталась убежать не от Итачи, а от того, что с ней произошло. Но ведь от самой себя не убежишь!..
Она не понимала, куда мчалась, сломя голову. Словно за ней снова велось преследование. Будто её спаситель в любую секунду может перевоплотиться в мучителя. Сакура думала лишь о том, как бы оказаться одной, вдалеке от грязных лицемерных людей, которые были созданы, чтобы причинять друг другу боль и унижение. Отчаяние змейкой кусало её, отравляя ядом каждую клеточку искалеченной души. Всё казалось каким-то ненастоящим, далеким и омерзительным. Даже ветер походил на искусственную манипуляцию.
Харуно ничего не слышала, словно оглохла. И ничего не чувствовала, будто её тело парализовало. Ничего не видела, точно ослепла. Ничего не чувствовала, как если бы уже умерла. Однако чувствительность вернулась, когда уже знакомые, сильные руки настигли её, и Сакура оказалась в крепких объятиях. Они были такими… родными, близкими и настоящими. Ей казалось, что это её любимый брат вдруг оказался рядом, чтобы защитить её от всех несчастий и бед, как это бывало всегда.
Неприступный, отдаленный и равнодушный молодой человек, которому, казалось, не было дело до чужих судеб, вдруг показался девушке единственным существом во всей вселенной, неспособным врать и созданным, чтобы любить.
Харуно колотила крупная дрожь. Она вырывалась, билась, словно птица в клетке, раздирая свою грудь ногтями, под которыми забилась спекшаяся кровь и грязь. Молодая официантка наносила на идеально-ровное лицо Итачи царапины и ссадины. Выдирала не только свои волосы, но и его. Она пыталась вырваться, чтобы унести свои ноги куда-нибудь
Итачи пытался усмирить её, с героическим спокойствием вынося все удары и оскорбления. Она была для него слабенькой и хрупенькой, но вот с её дьявольской изворотливостью и проворностью сложно было бороться.
В конечном итоге Сакуре все же удалось изловчиться, маленьким кулачком разбить губу Учихе и выскользнуть из крепких объятий. Откуда только силы взялись…
Черный пиджак окончательно изорвался по швам, когда Итачи в последнее мгновение успел поймать Сакуру за рукав и потянуть её на себя. Она закружилась и испугалась, когда её ноги запутались во вьюнках. Девушка начала своё падение и закончила его уже в объятиях Учихи.
Итачи был готов выстоять новый раунд. Он напрягся и приготовился к наихудшему. Парень ожидал всего, но только не этих слез… Сакура обмякла в его руках, уткнувшись носом в мужское плечо, и заплакала навзрыд. Из неё выходила вся та необузданная злость, ненависть и обида, которые ей пришлось держать в себе, терпя насилие над собой. Харуно изредка что-то всхлипывала громко, повествуя о том, что крепыш делал с ней и в каких позах имел. Она сминала в руках белую рубашку, вспоминая об унижении, и крепко обнимала Учиху, благодаря его за спасение…
А Итачи молчал, крепко обнимая дурнушку и жадно вдыхая аромат её кожи. Именно в эту ночь он запомнил её запах. Такой домашний… приятный… Именно в эту ночь ему запомнились её большие зеленые глаза, искрящиеся доверием, и стальной внутренний стержень, не дающей ей опускать свои руки; её тоненькие белые ручки и розовые локоны; её кровь и боль. Именно этой ночью он впервые запомнил постороннюю женщину также отчетливо, как и свою мать.
Итачи молчал, чувствуя, как быстро колотится его сердце и намокает рубашка от чужих слез. Но чужие ли теперь они были?..
***
Проснулась Сакура в незнакомом месте. Тихо и мрачно. Тепло, но не душно. Проснись она сейчас под крик соседей через тонкую стенку, жутко замерзнув под тонким одеялом и не выспавшись, то Сакура была бы уверена, что всё произошедшее — сон. Однако эта неестественная тишина и чистота комнаты лишь окончательно подтверждали её опасения.
Всё тело ломило, низ живота жутко болел. Колени и локти щипало. Сакура чувствовала себя разбитой и потерянной. На душе застоялся какой-то мерзкий осадок. Разглядывая белый потолок, девушка вдруг вспомнила свою вчерашнюю истерику возле машины. Она нашла в Итачи свой приют, нашла в нём утешение в тот трудный час. Теперь Харуно понятия не имела, кем по-настоящему является этот человек.
«С Днем Рождения меня», — мрачно подумала про себя Сакура и, перевернувшись, приняла сидячее положение. Откинув одеяло, девушка увидела на себе длинную белую футболку с нелепым рисунком Вини Пуха. Она печально улыбнулась, и слезы вновь навернулись на глазах. Сакура вдруг осознала, что детство уже давным-давно закончилось. И нужно было еще, будучи ребенком, привыкать к неизбежному насилию и несправедливостям, а не прятаться за спину брата, искать в каждом только самое хорошее и придумывать себе идеальный мир.