Танец отражений
Шрифт:
— Да, милорд.
— И не приходите утром. А! Еще одно. Вы не знаете, где я могу сейчас найти Айвена Форпатрила?
Молодой человек на мгновение с отсутствующим видом уставился поверх балкона, словно выслушивая что-то, хотя никакого наушника видно не было. — Следующий поворот по левую руку, милорд, там в конце есть нечто вроде беседки возле фонтана. Попробуйте поискать его там.
— Благодарю.
Марк последовал у указанном направлении сквозь прохладный ночной туман. В редких лучах фонарей капли на рукаве его мундира блестели, как тучи над серебряными ручьями вышивки. Вскоре до него донесся плеск фонтана. Напротив фонтана стояло маленькое
В этот уголке парка было так тихо, что он мог слышать дыхание сидящего внутри. Сидящего в одиночестве; отлично, он не нанесет урон свой и без того низкой популярности, помешав свиданию. Но дыхание было странно хриплым. — Айвен?
Долгая пауза. Он пытался решить, окликнуть ли Айвена еще раз или удалиться на цыпочках, когда тот отозвался недружелюбным ворчанием: — Ну, чего?
— Я просто… хотел узнать, что ты делаешь.
— Ничего.
— Прячешься от матери?
— … Угу.
— Я… э-э… не скажу ей, где ты.
— Ну и молодец, — получил он кислый ответ.
— Ладно… увидимся. — Он повернулся, чтобы уйти.
— Погоди.
Он остановился, недоумевая.
— Выпить хочешь? — предложил Айвен после долгой паузы.
— Э-э… конечно.
— Так иди сюда.
Марк нырнул в беседку и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Обычная каменная скамья и тень сидящего Айвена. Айвен предложил ему блеснувшую бутылку, и Марк долил свой бокал, слишком поздно обнаружив, что Айвен пьет не вино, а скорее что-то вроде бренди. Вкус у случайно получившегося коктейля был мерзким. Он осторожно откинулся, опершись спиной о каменную колонну, и поставил бокал рядом. Айвен обходился без такой формальности, как бокал.
— И как ты ухитришься вернуться к своей машине? — с сомнением спросил Марк.
— И не намерен. Дворцовые слуги вывезут меня отсюда утром на тележке, когда будут подбирать в саду прочий мусор.
— А-а. — Он различал сверкающее шитье на мундире Айвена и блики на его начищенных сапогах. Отблески света от его глаз. И блеск влажных дорожек на щеках. — Айвен, ты… — Марк прикусил язык на слове «плакал» и на ходу заменил: — … в порядке?
— Я, — твердо заявил Айвен, — решил как следует надраться.
— Могу видеть. Почему?
— Ни разу не надирался в День рождения императора. Это традиционный подвиг, все равно как кого-нибудь тут трахнуть.
— Неужели кто-то это делает?
— Иногда. На спор.
— Что за развлечение для СБ.
Айвен хохотнул. — Ага, именно.
— Так с кем ты поспорил?
— Ни с кем.
Марк почувствовал, что наводящие вопросы закончатся у него быстрее, чем односложные ответы — у Айвена.
Но Айвен произнес их темноты: — Мы с Майлзом обычно отбывали этот прием вместе, из года в год. Я удивился… как мне все время не хватает злобных политических комментариев этого маленького паршивца. Вечно он меня смешил. — Айвен засмеялся. Вышло глухо и совсем невесело. Он резко смолк.
— Тебе сказали, что нашли пустую криокамеру, верно? — догадался Марк.
— Угу.
— Когда?
— Пару дней назад. С тех пор я все думал об этом. Нехорошо.
— Не очень. — Марк помедлил. Айвена в темноте трясло. — Хочешь… отправиться домой и лечь в кровать? — Я-то хочу.
— Теперь мне ни за что в гору не подняться, — пожал плечами Айвен.
— Я дам тебе руку. Или подставлю плечо.
— … Ладно.
Это потребовало некоторых усилий, но он поднял нетвердо стоящего
— Он, гм… — Марк был не уверен, что сказать. Айвен затуманенным взором озирался вокруг.
— Вижу, — ответила графиня.
— Мы можем дать оруженосца, чтобы отвезти его домой? — Айвен обмяк, и у Марка подогнулись колени. — А лучше двоих.
— Да. — Графиня коснулась декоративной комм-броши на лифе платья. — Пим?…
Так Айвен был сдан с рук, и Марк вздохнул с облегчением. Облегчение это переросло в неприкрытую благодарность, когда графиня заметила, что им тоже пора уезжать. Через несколько минут Пим подвел графский лимузин к подъезду, и ночное испытание подошло к концу.
Графиня, разнообразия ради, по дороге в особняк много не разговаривала. Она откинулась на спинку сиденья и измученно прикрыла глаза. Она даже ни о чем его не спросила.
В мощеном черно-белой плиткой вестибюле графиня скинула свой плащ на руки горничной и направилась налево, в библиотеку.
— Извини, Марк, я пойду. Позвоню в Имперский Госпиталь.
У нее был такой усталый вид — Наверняка они позвонили бы вам, мэм, если бы в состоянии графа произошли какие-нибудь изменения.
— Я пойду позвоню в госпиталь, — повторила она решительно. Глаза у нее заплыли до щелочек. — Иди в постель, Марк.
Марк не стал с ней спорить. И устало потащился вверх по лестнице, к коридору, ведущему к его спальне.
Перед дверью в свою комнату он остановился. Была поздняя ночь. Вестибюль пуст. Тишина огромного дома давила ему на уши. Повинуясь импульсу, он развернулся и зашагал по коридору к комнате Майлза. У двери он снова остановился. За все недели своего пребывания на Барраяре он так и не отважился сюда зайти. Его не приглашали. Он тронул старинную круглую ручку. Дверь оказалась не заперта.
Поколебавшись, он вошел и приказал свету зажечься. Это оказалась спальня, просторная, насколько позволяла старинная архитектура дома. Смежная с ней комнатка, некогда предназначавшаяся для камердинера, была много лет как переделана в отдельную ванную. На первый взгляд комната казалась почти голой: пустой, чистой и аккуратной. Должно быть, все детское барахло было упаковано и убрано на чердак в очередном припадке взрослости. Марк подозревал, что чердаки в особняке Форкосиганов должны оказаться потрясающими.
Однако след личности владельца здесь все же остался. Марк медленно прошелся по комнате, засунув руки в карманы, словно посетитель музея.
Вполне логично, что немногие хранимые здесь сувениры скорее напоминали об успехах. Майлзовский диплом Имперской Военной Академии и приказ о его производстве в офицеры были вполне обыденны, хотя было интересно, зачем вставлен в раму и повешен между ними старый электронный погодный справочник на батареях армейского образца. Коробка со старыми, вплоть до юных лет, спортивными наградами имела такой вид, словно в очень скором времени должна отправиться на чердак. Полстены занимала огромная коллекция дисков с книгами и видео, тысячи наименований. Сколько из них Майлз на самом деле прочел? Любопытствуя, он вынул из держателя на ближайшей стене ручной считыватель и проверил наугад три диска. На каждом было как минимум несколько пометок или замечаний на полях — следы майлзовых размышлений. Марк оставил свои изыскания и двинулся дальше.