Танец с Тенью
Шрифт:
— Замерзла?
Тревожно взглянул в лицо, точно ища ответы на все их вопросы.
— Нет. Просто… ты такой. Такой невероятный и мой. Мой?
— Дурочка такая маленькая. Твой — до самого кончика хвоста. Каждой полоской. Только твой, и никогда не смей больше во мне сомневаться.
Поцеловал в нос, прижался лбом ко лбу. Осторожно отодвинул непослушную прядь темных волос за ухо. Поцеловал и его. Ему хотелось целовать каждую клеточку ее тела. Чтобы восхитительные, как звезды, серые глаза ее сверкали. Чтобы стонала под ним и в его руках. И звала его чтобы по имени, снова и снова. И кричала, как чайка в
Ощутила его напряжение, лукаво улыбнулась, обняла двумя руками, сразу.
— Алиса, ты уверена? Мы… не навредим? Еще раз такой взгляд — и меня не удержишь.
— Врач даже рекомендовал мне и даже настаивал. Собирался строго даже поставить тебе на вид, между прочим. Срок у нас подходящий. Пошли в душ, ты просто не представляешь себе, насколько он подходит для этих самых вот лечебных процедур.
В ответ на недоуменный взгляд мужа рассмеялась:
— Это я «Нору» отделывала. Лер сказал: «Делай что хочешь», я и оттянулась. Вот сейчас я как раз именно этого и хочу. Очень хочу, муж мой. Готов ли ты исполнить долг свой супружеский?
Глаза ее смеялись, изгиб тела весьма недвусмысленно подтверждал все ей сказанное. Развернулась спиной у него на коленях, поймав поцелуй, очень медленно и чувственно потерлась ягодицами о колено мужа. Ощутив вдруг горячее прямо за ухом:
— Всегда, любовь моя. Всегда.
Подхватил ее на руки, смеющуюся, счастливую. В душ — так в душ. Нет никакой разницы. Главное — они в вместе. На кровати, ковре, столе, подоконнике. Лер сам все затеял, пусть пеняет на себя и не сетует. Сегодня ночью его «Нора» — их мир. Мир страсти и любви, мир волшебства примирения.
Им удалось невероятное. Они оба теперь точно понимали, что едва не совершили величайшую ошибку в своей жизни. И пусть это был злой умысел, пусть они были жертвами, жить с этим дальше предстояло им. Счастье, что успели остановиться. Победили морок, сняли проклятие навета и предательства.
Еще в постели, разом очнувшись, посмотрев друг на друга и трезво оценив произошедшее с ними, супруги приняли решение, к которому должны были прийти уже давно.
Что их останавливало? Странное. Кто им сказал, что «личное жизненное пространство» так необходимо любящим супругам? Возлюбленным? Что ментальное единение для супружеских пар — ненужная условность? «Меньше знаешь — крепче спишь»? Знай они мысли друг друга, разве попались бы в эту ловушку? Слишком лакомым кусочком они оба были для этого мира. Слишком уязвимым.
Ритуал полного слияния мыслей и чувств. Алиса, блестя лучисто-серыми глазами, протерла ладонями столешницу журнального столика в гостиной. Макс даже не удивился увиденному: толстое стекло его поверхности было покрыто золотистыми инкрустациями. Звезды и созвездия, руны и рунический став. Разве могла ведьма обойтись без этого?
Сосредоточенная и прекрасная, темноволосая и белокожая — его вечно-юная Белоснежка. Беременность Алисе шла необыкновенно. Черты лица словно налились соком чувственности и силой. Движения стали плавными — она точно постоянно танцевала под музыку, слышную лишь ей. Куда подевалась Алиса — Аленка, порывистая и резкая?
Тяжелая грудь, крутой изгиб бедер. Вместо вечной
Ритуал абсолютного единения мыслей и чувств, величайшего в мире слияния. Уровень, доступный лишь для глубоко и искренне любящих супругов. Открывающий обоим их прошлое и позволяющий заглянуть в будущее.
Ей было так страшно. Что если он в ней разочаруется, узнав о том ужасе, что ее преследовал до сих пор? О том, что снилось и сейчас, уродуя кошмарами ее жизнь? Как шрам, как увечье.
Но муж оказался именно тем, кого она знала и любила. В его воспоминаниях, захлестнувших сознание Алисы, тоже было много грязи и боли. Он — воин. Не белый и пушистый котенок. Максимиллиан, видавший кровь и многократно убивавший. Страдавший, терявший. А сколько боли причинила ему она сама? Хотелось кричать от стыда и беспомощности. Как он смог ее простить?
А в ответ — лишь его любовь. Как могучая река, омывающая ее в своих теплых водах. Искрящаяся, как лунная дорожка, согревающая, как весеннее солнце после метели.
Макс смотрел на жену расширившимися от ужаса глазами. Ему было жутко. Ему. Не мальчику — видавшему смерть мужчине. Боевому офицеру. Тигру.
Его стальная девочка. Маленький солдат большой войны. Как смогла она выжить? Как не сломалась? От увиденного в ее мыслях душу тигра выворачивало наизнанку. Окровавленная, растерзанная, униженная и растоптанная. Погибающая в муках. Разорванная в клочья. Ее реальность, ставшая кошмарами. Ее тоска, его мнимое предательство. Никогда и никому он не позволит больше ее обидеть.
Пафос?
Цель жизни.
Лер, друг. Макс не просто обязан был жизнью ему и знакомством с Алисой. Он обязан теперь ему всем. Хвостатый — их ангел-хранитель. Кровавая картина в Сумраке, где Гуло отнял эту хрупкую девушку из лап ее мучивших, где нес ее тайными тропами, пряча и спасая, будучи ранен и сам. А сутками после — потом — уговаривал на простое и такое мучительно-трудное: жить. Жить и двигаться вперед, не оглядываясь на потери, на страх и увечья.
Вытащивший на себе из ужаса смерти его жену, поднявший из вечного сна его самого. Он опять стал их спасителем. На этот раз Гуло спас не просто их обоих — он защитил всех троих. Ведь их теперь — трое. Трое. И они все теперь были вместе. До самого конца, каким бы он ни был.
Стоя в душе потом под струями теплой воды, они тихо наслаждались глубоким соприкосновением тел и душ. Единством чувств и мыслей. Ощущали тело супруга, как свое собственное. Необычно, чувственно, волшебно. Каждое касание — как мелодия. Каждый вздох — как ветер. Поцелуй — как сон. Объятия, проникновение, слияние. Движения древнего, как сама жизнь, танца чувств и блаженство восторга. Быстрее, сильнее, как удары в бубен, как стук сердца. Их тела — сплошная зона возбуждения. Прикосновения — как разряд тока, чувства — как раскаленные нити. Напряжение, приводящее к взрыву. Руки, губы. Алиса кричала, билась в руках мужа, державшего в руках ее, словно китайскую вазу эпохи великих. Его драгоценность, такую хрупкую и такую бесконечно прочную.