Танки генерала Брусилова
Шрифт:
– Каждая машина проектируется под некие определенные задачи. После неудачного штурма Масана вы, господа, захотели танк с более мощным фугасным снарядом орудия для обстрела земляных укреплений. Поэтому «тройка» на деле получила не пушку, а гаубицу – короткий ствол, большой угол возвышения, раздельное заряжание, сравнительно малый пороховой заряд. Вы утверждаете, что танк устарел через год после начала выпуска, не сделав ни единого выстрела по врагу. Право, досадно. Однако понимаю, что теперь нужно вооружение для борьбы с панцерами.
Романов развернул
– Начнем с возможных переделок Б-3.
– А в чем трудность просто увеличить длину ствола и дать в комплект бронебойные болванки? – вмешался Врангель.
– Увы, невозможно. Короткая трехдюймовка дает малую начальную скорость снаряда. Стало быть, отдача невелика. Установив казенник под обычный унитарный выстрел и нарастив ствол хотя бы до тридцати калибров, мы получим такой удар, что откатник не справится. Да и не в нем загвоздка. Импульс отдачи передается на башню и далее через погон на верхний броневой лист. Под новую пушку потребен совершенно другой, более прочный корпус. Больше масса – нужно новое шасси и мощный мотор. В танке это взаимосвязано.
– Понятно. Сиречь совершенно новая машина, что нам вряд ли позволят. А как со старыми узлами?
Конструктор показал набросок Б-3, но с длинной и более тонкой пушкой.
– Из разговора с вами я понял, что Император дал добро на опыты с новым калибром. ГАУ не может ослушаться высочайшего повеления, но будет всячески тормозить. Они решили – на современном поле боя не может быть калибра менее трех дюймов. Орудие Гочкиса на Б-2 считают реликтом. Но снять его и оставить «двойку» чисто пулеметной – у нее не останется вооружения против бронетехники.
– Значит, пишите заявку на создание опытового двухдюймового ствола, – отрезал Врангель. – Ежели заупрямятся, снова пойдем к Императору.
– Когда люди упрямятся, дело делается – как сырое горит. Поступим иначе. Попробую узнать, есть ли что у друзей-соперников калибра от сорока пяти до пятидесяти пяти миллиметров.
– Извините, что врываюсь в разговор специалистов с инженерным образованием. А если сделать вкладыши в трехдюймовку? Вручную выточить десяток болванок с твердым наконечником и расстрелять их с раздельным заряжанием. Как боевой образец – не пойдет.
– Для опыта по бронепробиваемости – вполне. Замечательно, Алексей Алексеевич. Полагаю, дней за десять управлюсь.
Далее Романов показал вариант сохранения орудия на танке второй серии, если калибр тридцать семь миллиметров исчезнет и уступит место двухдюймовому: ее установка в лобовом листе по типу капонирных пушек, уменьшенная и облегченная башня, в которой останется единственный пулемет.
Врангель осмотрел этот проект и покачал головой.
– Ствол даже в поднятом положении выйдет низко и выступая впереди гусениц. Коли переезжать воронку или ров более полутора метров, непременно срезом в землю вопрется. Паркетный танк.
Конструктор без особого сожаления отложил лист в сторону.
– Предвижу, подобную переделку «тройки» вы тоже забракуете.
– Не обязательно. –
– По мнению многих, она – лучшая в мире пушка в своем разряде.
– Ипполит Владимирович, это же в корне меняет дело. У танков второй серии, легких и быстрых, пулемет является главным оружием против пехоты и конницы. Из «гочкиса» башнер стреляет только по танкам да орудийным расчетам, не далее как с двух сотен шагов. А у вашей машины на первое место выходит пушка, которая бьет на версту и более. Пулемет же – чтоб вражью пехоту отогнать, коли близко подползла. Так, барон?
Генерал-майор, который вообще не приветствовал безбашенную установку танковой артиллерии, неохотно кивнул. Австрийский панцер с таким орудием издалека растрелял танки Бетлинга.
– Последний вопрос, господа танкисты. Ко мне через Военное министерство наведывались датские купцы, рьяно предлагали заменить «максимы» на «мадсены». И дешевле, и легче, и меньше места в башне занимает.
– Нет! – в один голос откликнулись генералы. Потом Врангель уточнил: – Сербская пехота это ружье-пулемет ненавидела. Всегда отказывает в самый нужный момент.
– А «льюис»?
– По надежности много лучше. Но я бы предпочел оставить «максим».
– Спасибо. Что касательно орудий, дней через десять ждите весточку. Ежели успею, сооружу деревянный макет на шасси Б-3 под пушку девятьсот второго года.
По дороге в столицу Брусилов, обдумывавший увиденное, прокомментировал это по-своему:
– Опыты с двумя дюймами нужно обязательно комиссией запротоколировать. Без инженеров артиллерийского управления толковую пушку не сделать. Так что бумаги по форме нужны и высочайшее повеление: соорудить ее в короткий срок и создать под нее выстрелы с бронебойным снарядом и осколочной гранатой.
– Смотрю я и думаю, Алексей Алексеевич, – философски заметил на это Врангель. – В нашем Отечестве успех начинаний зависит от того, что за великий князь над ним поставлен. Авиаторам я, право слово, завидую. Сандро ради них разве что лоб не разобьет. Мой тезка, Петр Николаевич, послабее, но тоже дело двигает. Флотским можно лишь сочувствовать. Ежели бы в турецкую войну не Константин Николаевич был, а последний генерал-адмирал…
– То вас бы отправили в отставку за вольнодумные речи, – немного нескладно, но резко перебил Брусилов. – У России лучшие танки и самолеты, о подводных лодках и речи нет. Чем изволите быть недовольными?
– Все-то оно так, – протянул барон. – Но медленно! Германцы куда быстрее шевелятся. И субмарины не хуже наших, хотя всего лет восемь как первую спустили на воду, и на панцер первыми поставили полевую трехдюймовку. Авиация – да, слабовата. А броненосцы разве что британцам уступят. Коли дальше так пойдет, тяжко нам с ними придется.
– Уповаю, что кайзер будет союзником, а не противником. К сожалению, барон, вы правы. Германия – самый серьезный соперник.