Таящийся ужас 3
Шрифт:
— Мейбл, тебе известно, сколько стоит это вещество, если бы ты вздумала его купить? Одно предприятие в Америке прямо сейчас предлагает купить у него это молочко по цене пятьсот долларов за однофунтовую банку! Пятьсот долларов!Это же дороже золота, понимаешь?
Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.
— Я докажу это, — сказал он и, вскочив из, кресла, бросился к книжным полкам, на которых хранилась его литература о пчелах.
На самой верхней полке были аккуратно сложены
— Вот, — сказал он, — как я тебе и говорил. «Мы продаем маточное молочко — оптовая цена 480 долларов за однофунтовую банку».
Он протянул журнал жене, чтобы она сама могла прочитать объявление.
— Сейчас-то ты веришь мне? Такой магазин действительно существует в Нью-Йорке, Мейбл. Об этом так и говорится.
— Но здесь ничего не говорится о том, что ты можешь добавлять его в молоко практически новорожденного младенца. Я не понимаю, Альберт, что такое нашло на тебя, просто не понимаю.
— Но ведь оно помогло ей, не так ли?
— Сейчас я уже в этом не уверена.
— Мейбл, только не веди себя так глупо. Все-то ты прекрасно понимаешь и знаешь.
— Почему же другие люди не дают его своим младенцам?
— Еще раз повторяю, — сказал он, — оно слишком дорого. Практически никто на свете не может позволить себе покупать маточное молочко для еды, разве что один-два мультимиллионера. Его покупают лишь крупные компании, производящие косметические кремы и тому подобное. Они используют его в качестве добавки. Примешивают крохотную щепотку молочка к большой банке косметического крема и потом продают по совершенно баснословным ценам. Говорят, это предохраняет от морщин.
— Правда?
— Ну откуда, Мейбл, я могу это знать? В любом случае, — проговорил он, возвращаясь к креслу, — речь идет не об этом. Речь идет вот о чем. Буквально за несколько последних часов оно принесло нашему ребенку такую пользу, то, как я считаю, мы должны и впредь давать ему его. Мейбл, пожалуйста, не перебивай, дай мне закончить. Сейчас у меня двести сорок ульев, и если мы используем хотя бы сто из них на производство маточного молочка, то тем самым наверняка удовлетворим все-потребности нашей дочери.
— Альберт Тейлор, — проговорила женщина, устремляя на мужа взгляд широко распахнутых глаз. — Ты что, с ума сошел?
— Да ты только послушай меня, прошу, послушай.
— Я запрещаю тебе это, — сказала жена, — раз и навсегда. Ты больше не дашь моему ребенку ни единой капли этого мерзкого молочка, ты меня понял?
— Но, Мейбл…
— Помимо всего прочего, в прошлом году мы собрали как никогда мало меда, так что если ты немедленно не прекратишь свои дурацкие эксперименты с ульями, я не знаю, что может произойти.
— Мейбл, с моими ульями полный порядок.
— Но тебе прекрасно известно, что в прошлом году мы сняли только половину обычного урожая.
— Пожалуйста, окажи мне услугу, — проговорил он. — Позволь объяснить, какие чудеса способно проделывать это вещество.
— Но ты до сих пор даже толком не объяснил мне, что это такое.
— Хорошо, Мейбл, я так и сделаю. A ты станешь меня слушать? Дашь мне возможность объяснить тебе?
Она вздохнула и снова взяла в руки вязанье.
— Я полагаю, Альберт, что ты уже давно мог рассказать мне. Ну давай, говори.
Он чуточку помолчал, не зная теперь, с чего начать. Непросто было объяснять подобные вещи человеку, не имеющему детального представления о пчеловодстве.
— Ты ведь знаешь, не так ли, что в каждой колонии имеется одна-единственная пчеломатка?
— Да.
— И то, что эта самая пчеломатка занимается кладкой всех яиц?
— Да, дорогой, это даже я знаю.
— Хорошо. Итак, матка откладывает яйца двух видов. Этого ты, видимо, не знала, но это так. Мы называем это одним из чудес улья… Она может откладывать яйца, из которых получатся трутни, а также такие яйца, из которых вылупятся рабочие пчелы. Так вот, Мейбл, если тебе и это не кажется чудом, то я вообще не знаю, какие бывают чудеса.
— Ну ладно, Альберт, хорошо, хорошо.
— Трутни представляют собой мужские особи. Нас они сейчас не интересуют. Рабочие же пчелы — женские особи; матка, естественно, также принадлежит к их числу. Однако рабочие пчелы являются, если так можно выразиться, бесполыми женскими особями. Их половые органы совершенно неразвиты, тогда как матка, напротив, неимоверно плодовита. За один-единственный день она может отложить столько яиц, сколько весит все ее тело.
Он чуть замешкался, собираясь с мыслями.
— Итак, происходит следующее. Матка ползает по сотам и откладывает яйца в то, что мы называем ячеей. Ну, ты видела эти маленькие отверстия в сотах? Так вот, гнездовые соты — это почти то же самое с той лишь разницей, что меда в них нет — одни яйца. Она откладывает по одному яйцу в каждую ячею, и за три дня каждое яйцо превращается в крохотную личинку. Мы называем ее черва. Теперь, как только появляется эта самая черва или личинка, пчелы-кормилицы — это молодые рабочие пчелы — собираются кругом и как сумасшедшие начинают ее кормить. И ты знаешь, чем они ее кормят?
— Маточным молочком, — терпеливо сказала Мейбл.
— Правильно! — воскликнул он. — Именно им они ее и кормят. Вещество это вырабатывается специальной железой, расположенной у них в голове, и именно его они закачивают в ячейки в качестве продукта питания личинок. А что происходит потом?
Он сделал драматическую паузу, глядя на нее своими помаргивающими, маленькими, серовато-водянистыми глазками. Затем он медленно повернулся в кресле и достал журнал, который читал накануне вечером.