Тайфун Дубровского
Шрифт:
— Это будет невежливо…
— Конечно! Я выйду пока на свежий воздух! — поспешно восклицает Маша.
— Дорогой, я, конечно, все понимаю. Она красивая… И это будет щелчок Изе по носу, но если бы ты был с Сонечкой…
— Мам, давай я сам буду решать, с кем мне быть? Слушай, окей, мы останемся. Еще на сутки, но при условии, что нас не будут доставать. Если будут — уеду к тетке. Она здесь, кстати?
— Нет, — нехотя признает мама.
— Опять поспорили? Да что ж вам не живется-то дружно?
— Джулия сложный человек, ты же знаешь. Она вечно меня злит…
— Я хочу навестить ее. Давно не видел.
— Но
— Прекрасно и без меня справится. Мам, мы устали с дороги. Едем в особняк, отдохнем, вечером обещаю на час появимся на приеме.
— Владимир, знаю, ты не любишь крупные мероприятия… но это все же свадьба…
— Большего не могу дать, уж прости. И держи своих «девочек» и свои интриги от нас с Машей подальше.
— Хорошо дорогой, — нехотя соглашается мать. — Я все равно безмерно рада видеть тебя дома.
— Три дня! — возмущается Мария, когда садимся в лимузин. — Я не могу столько времени здесь быть.
— Почему?
— Мне не по себе, чувствую себя не в своей тарелке! Твоя мама так меня осмотрела…
— Ну она волнуется, с кем сын проводит время, — усмехаюсь. — Это нормально.
— Мне кажется, я не выдержу эту игру… Если бы мы не лгали… сказали правду.
— Маша, поверь, от правды у мамы подскочило бы давление.
— Хочешь сказать твоя мать сноб?
— Есть немного, чего скрывать.
— Но от этого мне еще хуже! Я же чувствую, что мне не место здесь.
— Маша, ты же со мной. И обещала не бояться….
Подбородок девушки подрагивает, а меня захлестывает волна нежности. Какая же она красивая в этот момент, щеки разрумянились, то ли от переживаний, то ли от возмущения… А может ее волнует моя близость? Меня вот волнует, это пытка, хоть и сладкая. Каждую секунду в проклятом лимузине только и думаю, как же сильно жажду прикоснуться к девушке. Очертить линию нежных губ. Припасть к ним поцелуем. Что она сделает? Оттолкнет, или ответит?
Мне и самому тошно от того, что был вынужден пообещать матери. Терпеть кучу народу, фальшиво улыбаться в ответ на столь же фальшивые улыбки. Говорить на пустые темы. Мне все это претит, я люблю одиночество и тишину. Но в то же время, эти дни рядом будет моя сладкая горничная. Предвкушение этой постоянной близости волнует меня. Запрещаю себе анализировать чувства к Маше, но они все сильнее захлестывают меня.
Словно в насмешку над нами обоими в родительском особняке, который после развода отдан матери, нам выделяют одну комнату. Вижу, как это напрягает мою спутницу. Она едва сдерживается, чтобы не запротестовать, когда дворецкий, рассыпающийся в комплиментах и радостных замечаниях, по поводу моего приезда — старый шельмец знает меня с детства, приводит нас в комнату на третьем этаже особняка. В которой стоит большая двуспальная кровать. Маша так и замирает, уставившись на нее. А я понимаю, что как только старик выйдет, завалю девчонку на эту постель…
Поэтому, от греха подальше, выхожу вместе со стариком за дверь.
— Еще чего-то изволите? — спрашивает на старинный манер.
— Нет, Степаныч, спасибо тебе.
— Мне почудилось…
— Все отлично.
— Так радостно видеть вас в этом доме, — не удерживается от излияния Михаил Степанович. — Так много времени прошло.
— Ты прав.
— И с дамой. Такая красивая.
— Спасибо.
Вот только сторонних замечаний о красоте Машкиной мне сейчас не хватает. Когда член колом встал, и узкие классические брюки боль причиняют. Вот это засада. Не думал, что до такой степени одичал, что так поведет на девчонку. А ведь и правда, с момента нашего то ли комичного, то ли трагичного знакомства, я ни разу не был с женщиной. Перестал эскортниц заказывать. И что теперь?
Пойти и выбить себе отдельную комнату, Дубровский. Иначе… все слишком запутается, и кто все будет расхлебывать, когда ты уедешь? А ведь ты уже подписал контракт, пути назад нет. И неизвестно, вернешься ли живым… Значит, нельзя во все это Машу впутывать.
— Привет милый, — раздается за спиной томный голос. И возбуждение тут же проходит, хоть в этом плюс того, что в самый неожиданный и неподходящий момент меня подловила бывшая…
— Привет, — отвечаю хмуро. — Делаю шаг в сторону, чтобы уйти, но Изабелла касается моей руки, останавливая. — Резко поворачиваюсь к ней, чтобы отбросить ненавистное прикосновение. И встречаюсь взглядом. В ее — так много боли, что от неожиданности замираю. А потом приходит злость… Вот ведь сучка. Столько наворотила, а теперь решила показать раскаяние? Только этого мне не хватает!
— Мы можем поговорить? — с мольбой произносит бывшая. — Всего минуту. Пожалуйста.
— О чем? — спрашиваю, кривя губы в усмешке.
— Обо мне… о тебе.
— Не разводи мелодрам, умоляю.
— Для тебя всегда мои чувства были мелодрамой, Дубровский! — горько восклицает, снова вызывая во мне гнев.
— Изя, что за игры? Решила чувство вины во мне вызвать? Для чего? Что тебе, на самом деле, надо?
— Излить тоску, больше ничего, — тяжело сглатывая, отвечает былая надменная красавица. Когда-то она была неприступной и дерзкой, и это меня заводило. Сейчас выглядит растоптанной и жалкой. Из-за тоски по мне? Надеется, что я в это поверю? Нет, дорогуша, ты просто привыкла получать все, что не пожелаешь. В этом основная проблема. Не можешь получить меня, знаешь, что больше никогда не попаду к тебе в зависимость… и это гложет тебя. Игрушка ускользнула. Но я больше никогда не куплюсь на твои игры.
— Меня ждут, — произношу отрывисто, думая о Маше. Только представил ее нежное лицо, блестящий взгляд, искренность в каждом слове и поступке… И теплом затопило.
— Женщину привез… Знаешь, чем ударить побольнее.
— Изя, я никак это не связывал с тобой. Мои поступки не имеют к тебе никакого отношения.
— Я тебе не верю! — восклицает нервно.
— Как тебе будет угодно.
— Ненавижу, когда ты такой! Холодный, отстраненный.
— Люби горячего, кто тебе мешает?
— Ты… ты мешаешь… Я все еще…
— Замолчи! — прерываю резко.
— Нет! Не замолчу. Да и говорить нет нужды, ты сам знаешь! Не удивишься, если скажу, как скучала по тебе, тосковала, подыхала… Ты это знаешь, тебе это нравится. Ты всегда был самым самовлюбленным из вашего семейства. Так вот, я с ума схожу, чуть ли не вою по ночам. Тоскую по тебе. По твоим прикосновениям, запаху.
— Сплошная мелодрама.
— Я люблю тебя!
— Трахаясь с другим, ты это показала.
— Это была ошибка, за которую буду себя казнить до последней минуты жизни…