Тайфун Дубровского
Шрифт:
— А я благодарить, ведь так ты показала мне, кто есть кто.
— Ненавижу! — меняет направление своих чувств Изя.
— Это ближе к истине.
— И сучку твою ненавижу!
— Разговор окончен! — отталкиваю от себя цепкие руки бывшей и открываю дверь в свою комнату.
Маша стоит возле окна и смотрит задумчиво на открывающийся пейзаж. Да, сад в этом особняке отдельная песня — красивый, ухоженный, не один дизайнер над его великолепием трудится. Но мне обидно, что девушка ни малейшего внимания, вроде как, на меня не обращает… заставляет еще больше думать о ней, о нас. Может есть причина такого поведения?
Интересно, слышала ли она нашу ссору с Изей? Поэтому так бледна и молчалива? Выглядит настоящей жертвой. А меня — точно тайфун подхватил — стоило оказаться вблизи, и я себя уже не контролирую.
— Что скажешь? Сад матери великолепен, знаю. — Начинаю нести какую-то банальщину.
— Сад красивый. Но одна комната на двоих… — с места в карьер начинает о главном, — боюсь, не могу на такое согласиться.
— Почему? Боишься меня? Не доверяешь? — спрашиваю прищурившись. Если подтвердит мои слова… будет права. Меня, действительно, стоит бояться. Смотрю на нее, такую красивую, нежную, невинную, и внутри зверь просыпается. Которому все равно на чувства девушки, ему лишь собственные желания важны…
— Не боюсь… но не считаю правильным, нам вместе ночевать. Это неудобно.
— Неудобно?
— Некомфортно.
— Ясно. Я узнаю про комнату.
— Правда? — радуется Мария, что на уступку пошел.
— Да, прямо сейчас.
Выхожу из комнаты, пытаюсь выровнять дыхание. Она права во всем, нельзя нам одну комнату делить. Надо найти экономку, попросить еще одно помещение. Да чего уж там, ты, Дубровский, можешь и в саду, на раскладушке, спать. Не привыкать тому, кто, бывало сутками, на сырой земле задание выполнял, лежа в засаде на клиента. Вот только, что скажет мать, если узнает, что сын на улице ночует? А этого не избежать, все слуги в особняке ей слепо преданы, других она не держит. Донесут…
Я знал, что комнату мне отдельную не найти, на подсознательном уровне понимал это еще в тот момент, когда говорил с Машей. Ну как после этого меня назвать, если не лицемером. Гостей слишком много, все комнаты заняты, извиняющимся тоном сообщила мне экономка. А стоящий рядом Степаныч — смотрел с удивлением, его лицо прям-таки говорило: Ты с чего это от красотки сбегать удумал, парень?
Вот так, все благие намерения полетели нахрен. Возвращаюсь в нашу общую комнату. Маша уже переоделась — еще одно вечернее платье, темно синее, облегающее до талии, а дальше — пышная юбка в пол. Хороша — глаз не оторвать. Темно карие глаза тоже блестят синеватым отливом, в них явно зреет буря…
— Прости, не смог ничего решить с жильем, все занято, гостей слишком много. Ты уже нарядилась?
— Да… Сюда заглянула женщина… не знаю кто она, сказала, прием начнется через полчаса. Я думала ты ее прислал…
— Нет, не я. Наверное, экономка.
— Но как же так? С комнатой? Мы не можем спать на одной кровати?
— Почему нет? — отвечаю хрипло. — Существует множество способов, спать друг с другом.
Черт, ну почему прозвучало-то так пошло, аж сам завелся? Кретин, в присутствии этой девчонки сам не знаю, что несу!
— Я тут не останусь! — твердо заявляет Маша.
— Ты боишься меня? Я такой страшный? — спрашиваю хрипло, ближе подхожу. И меня окутывает нежно-ягодный аромат, видимо, какая-то туалетная вода. Но на Машиной коже она пахнет… изумительно. Мне хочется слизать с нее этот запах. Хочется зарыться в эти блестящие темные волосы и дышать до одури.
— Я… выйду, а вы оденьтесь, — тонким голоском велит Маша, а я ничего ответить не могу, от ее близости голова кружится. Так и остаюсь, столбом стоять, когда выскакивает за дверь. Понимаю, что упустил шанс удержаться на расстоянии. Теперь уже между нами повисло слишком сильное притяжение. Не могу больше сопротивляться ему. Нахер благие намерения. Я хочу эту девочку, так сильно… что плевать на все, даже если придется жениться на ней. Но я ее получу, во что бы то ни стало!
Глава 12
POV Маша
С момента как выходим из лимузина, все для меня как в тумане. Не могу до конца осознать происходящее, что я в другой стране, что нахожусь среди богатых и влиятельных людей, с которыми раньше, ну ни малейшей у меня возможности не было пересечься. Со дня приезда на юг у меня была совершенно другая жизнь… Я была другой. И вот попала… даже не знаю, как выразиться… словно в жернов. Понимаю, что все это меня перемелет и выплюнет… И самое паршивое — ничего не могу с этим поделать. Владимир Дубровский не для меня, я устала повторять это как мантру, устала выжигать каленым железом в сердце. Меня тянет к нему неумолимо, неудержимо. Меня пугает его семья, да и сам он… странный, отстраненный, с раной в сердце, не желающий никаких отношений, кроме сексуальных… Мне ведь это не подходит! Но как же трудно бороться с собой, когда он рядом!
Еще и в комнату, одну на двоих, поселили. А чего ты ждала, дура, если он тебя своей парой объявил? Заметь, не невестой, не возлюбленной… Больно. Сколько еще эту сладкую пытку выносить?
Еще и бывшая его тут, уже нарисовалась, на разговор пришла! Который я, к стыду своему, подслушала… Еще одна страдающая, умирающая по Дубровскому женщина на грани нервного срыва. Но у меня нет к ней сочувствия. Она имела все, его любовь, преданность, верность… и предала все это. А сейчас крокодиловы слезы льет.
Дубровский непреклонен. Но кто знает, что он там чувствует, в душе, к бывшей? Может хочет возвращения к былым чувствам. И от этой мысли сердце сжимается, колет в груди. Мой спутник выходит ко мне, в столь элегантном синем костюме, под стать оттенку моего наряда, что едва держусь на ногах. Огладываю его исподтишка, жадно, даже губы облизываю. Эх, Маша, ну как тут устоять…
— Идем, Маша. — Тихо говорит Дубровский. Мне чудится, или его голос тоже слегка дрожит? Неужели нервничает? Отчего? Из-за встречи с бывшей? Или боится за меня, что его опозорю? Хотя, по его виду чего не скажешь, так того, что он может бояться. Чего бы то ни было. Даже в элегантном костюме он воин. Сильный и бескомпромиссный.
Пройдя ряд роскошно отделанных покоев, мы выходим на террасу, с которой спускается на лужайку широкая лестница. Свадебный прием проходит в саду, в котором расставлены круглые столы, оформленные букетами, сервированные дорогой фарфоровой посудой. Дубровский берет меня за запястье, жестом принуждая взять его под руку. Мы направляемся к очень красивой и элегантной белокурой леди в длинном сиреневом платье. Его мать. Внутри рождается трепет, с которым не могу совладать. Тем более что замечаю — с противоположного конца сада к нам направляется чертова Изабелла. Ее взгляд направлен на меня, вот только не могу понять выражение ее лица. Ожидаемого презрения на нем нет… Скорее, любопытство и превосходство… Что меня тоже не радует. На Изе очень красивое платье, в ярких абстрактных линиях, основные цвета — сиреневый и желтый. Подойдя к несостоявшейся свекрови, она демонстрирует, как замечательно смотрится в этом семействе. Столь же белокурая, высокая, на ногах изысканные золотистые босоножки на высоченной шпильке… Крохотная сумочка из такой же золотистой кожи в руках… В ушах — длинные серьги с топазами. Изя неотразима и знает это. Настоящее воплощение хорошего вкуса. Все такое безукоризненное, подобранное в тон и наверняка, безумно дорогое.