Тайна безымянного дитя
Шрифт:
– Осторожнее, тут болото! – предостерегающе крикнул Илья, но девушка сделала вид, что его не слышит.
– Тебе, наверное, нужно помочь? – глумливо-озабоченным голосом поинтересовалась она через некоторое время.
Алиса подошла совсем близко и присела рядом, прямо на землю. На удивление, ее не стало засасывать в болото, в то время как Илья с каждой минутой погружался все глубже и глубже.
– Теперь ты нуждаешься во мне так же, как я когда-то нуждалась в тебе. Вот ведь ирония судьбы, правда? Если сейчас я не протяну тебе руку, ты умрешь. И крестик кто-то вот уже так заботливо соорудил лет так двадцать назад… Как знал, да?.. Вот только где был ты, когда мне нужна была рука помощи?
– Что? – Илья не верил своим ушам, – Это ведь ты перестала ко мне приходить! А я ждал тебя… Звонил…
– Ты отказался от меня, Илья! – будто не слыша, продолжала девушка, – Ты бросил меня. Ты просто трус!
– Я надеялся, что ты нашла себе кого-то, вышла замуж, потому и перестала навещать меня в больнице. Я пытался понять тебя, ведь никакого будущего у нас не могло быть, и это было верным решением… Точнее, только казалось верным… Прости меня…
Алиса резко встала и, глядя ему прямо в глаза, протянула руку.
– Ты должен принять решение. Где ты? Либо здесь, со мной. Либо там… И без меня, – Алиса указала глазами на землю, которая продолжала сантиметр за сантиметром поглощать юношу.
Илья, который уже протянул было руку, испуганно ее одернул. Интуиция подсказывала, что решение принять помощь – в корне неверное, но здравый смысл, демонстрирующий, что другого шанса спастись просто не существует, побеждал. Алиса стояла, не шевелясь, словно каменная статуя, и простоять так, казалось, могла целую вечность. Вот только у нее в запасе было много времени. У Ильи, которого уже затянуло по самую шею, времени никакого не оставалось…
Продолжая колебаться, он все же протянул руку в тот момент, когда начал подбородком чувствовать исходящий из земли холод. Кивнув, Алиса какой-то неимоверной силой одним рывком вытащила его из заточения сырой земли.
***
Я рывком сел в кровати и еще долго пытался отдышаться и успокоить, тем самым, бешено колотящееся в груди сердце. Я чувствовал, как по лбу стекают струйки холодного пота, но не мог стереть мешающие капли, так как боялся даже пошевелиться. Все происходящее во сне было настолько реалистичным, что я не удивился бы, если, откинув одеяло, увидел, что весь перепачкан землей и глиной. Ощущение реальности постепенно возвращалось. Сначала я вспомнил, где нахожусь, позднее стал выхватывать взглядом предметы интерьера, и уже потом заметил, что комната озарена ярким солнцем, судя по положению за окном которого, время приближалось к полудню.
Огромным усилием воли откинув одеяло и облегченно выдохнув, когда увидел, что на ногах нет ни намека на следы земли, я оделся и вышел на кухню. Отца, по всей видимости, дома не было, но кухня еще пахла приготовленным завтраком, или, привыкший лишь к больничным ароматам, я теперь слишком тонко улавливал что-то иное. В дневном свете кухня выглядела не менее уютно, чем вечером, но при этом чувствовалось, что здесь не хватает женской руки – на окнах отсутствовали занавески, только пожелтевший тюль своим ажурным узором разбрасывал солнечные лучи по полу. Все крупы, которые у мамы всегда стояли в аккуратных подписанных баночках, расположились в навесном шкафу прямо в открытых пакетах. Плита была хоть и чистой, но не настолько идеальной, какой могла быть, если бы к ней приложила руку женщина. То же самое можно было сказать и о кофеварке, и о микроволновке, и даже об электрическом чайнике. Да и вообще атмосфера кухни была какой-то слишком холостяцкой.
Осматривая кухню, я заметил, что на столе лежит связка ключей и записка: «Я на работе. Тот, кто тебе нужен: 89000779840». После тяжелой ночи я даже не сразу сообразил, что написанные цифры – это номер телефона, а как только понял, тут же взял с базы стационарный телефон и, сверяясь с запиской, набрал указанный номер.
– У аппарата! – раздался в трубке отдаленно знакомый, звучащий словно прямиком из прошлого, зычный голос.
Я замешкался.
– Эээ… Здравствуйте. Меня зовут Илья…
– Слышь, пацан, если это снова соцопрос, я вашу контору найду и эту трубку тебе…
– Нет-нет, – оборвал я поток ругани прежде, чем узнал, что собеседник хочет сделать с этой трубкой, – Мне отец ваш номер сегодня утром оставил. Дмитрий Павлович…
– О, Илюха, ты что ли? Сколько лет прошло уже… Я ж тебя последний раз совсем пацаном видел! Давно о тебе ничего не слышно было. Как ты?
Илья непонимающе взглянул на динамик трубки, будто лицо собеседника могло оказаться прямо на ней, и снова приложил трубку к уху.
– Да все в порядке, кажется… А с кем имею честь…?
– Не узнал что ли? Виктор Петрович я! Коровин!
– Ну конечно же!.. Дядя Витя! – озарило меня, – Кто же еще…
– Твой отец мне звонил сегодня с утра, но я так и не понял, чего он хотел узнать. Говорит, ты сам все объяснишь. Так что объясняй, пока у меня есть время.
Я вкратце обрисовал картину с отсутствующими хозяевами квартиры на первом этаже, после чего старый друг семьи, которого я по тем временам знал как капитана милиции, надолго задумался. В какой-то момент я даже подумал, что связь прервалась, но тяжелое дыхание на другом конце провода выдавало присутствие там человека. Человека, погруженного в серьезные мыслительные процессы.
– Хорошо, я помогу тебе. Но, сам понимаешь, на это нужно время, ведь тебе имен и фамилий явно недостаточно будет, да?.. Давай договоримся так – зайди ко мне в отдел в среду. Думаю, к этому времени мы все уже решим.
– Спасибо, дядь Вить, буду ждать встречи.
Я отключил связь и снова погрузился в звенящую тишину отцовской кухни.
До среды оставалось четыре дня. Сейчас, оказавшись предоставленным самому себе, я не хотел ждать так долго, чтобы продвинуться в разгадке, возможно, несуществующих тайн.
Но семь лет в психиатрической клинике научили меня терпению.
Глава 4.
– Мне Тамара Николаевна сказала, что Сережа будет поступать на юридический факультет, – вкрадчиво произнесла мама.
В тот вечер они, по уже давно сложившейся семейной традиции, ужинали за общим столом, и, из всех возможных тем, мама, почему-то подняла именно эту, хотя прекрасно знала и ситуацию с Сережей, и вообще отношения Ильи с учебой.