Тайна царствия
Шрифт:
Она глубоко вздохнула и продолжила:
– Рассердившись на него, я вернулась домой. Однако мне никак не удавалось забыть его слова, понемногу разраставшиеся во мне, как болезненная опухоль. И тогда я опять пошла его послушать. Он говорил о птицах, которых питает Бог, и о цветах, которые не трудятся и не прядут. Своим ученикам он запретил заботиться о еде и питье и приказал искать прежде всего Царствие Божие, а все остальное приложится само собой, Тогда, несмотря на то что мне рассказывали, будто он накормил огромную толпу двумя хлебами и несколькими рыбами, мне стало жаль его, потому что невозможно творить подобные чудеса! Не имея ни малейшего желания раздавать свое имущество бедным, потому что они ленивы и не умеют вести дела, я продала вытканные мной ткани, оставила
При воспоминании о своем пребывании рядом с Иисусом Сусанна опять вздохнула.
– Я вовсе не собираюсь говорить о нем плохо и рассказываю все это лишь затем, чтобы показать, что он совершенно не разбирался в земных делах, и поэтому такие женщины, как я, заботились о нем, А его ученики иногда занимались рыбной ловлей, чтобы заработать немного денег. В Назарете поговаривали, будто он был никудышным плотником, несмотря на то что унаследовал это ремесло от отца: он мог смастерить ярмо для упряжки волов или плуг, но никогда не сумел бы сделать колесо. Кроме того, он был слишком доверчив: он доверил общие деньги падкому до них Иуде Искариоту, который, несомненно, прикарманивал часть из них, что было видно по его глазам. Я вовсе не хочу сказать, что понимала все из его поучений, смысл которых был не всегда доступен даже его ученикам, однако рядом с ним было хорошо, и поэтому я не вернулась домой, хотя часто испытывала такое желание: сам того не замечая и безо всякой видимой причины, он часто вызывал гнев праведников, и, кроме того, мне трудно было сносить присутствие рядом с ним таких женщин, как Мария из Магдалы, которая прежде занималась продажей голубей.
Мария прервала ее:
– Мария из Магдалы – очень набожная женщина и знает побольше тебя, старой неотесанной крестьянки в рубище!
– Раз ты ее защищаешь, сразу видно, к каким женщинам ты принадлежишь, и понятно, почему тебе нравится спать каждую ночь в объятиях этого римлянина, – со злостью ответила Сусанна. – То, что я – старая неотесанная крестьянка – верно, однако эти руки умеют прясть, ткать, печь хлеб, готовить пищу, содержать дом в чистоте; я никогда не боялась прикладывать их к плугу, потому что не привыкла бросать деньги на ветер и содержать ненужных мне работников, По правде говоря, для этого мира Иисус из Назарета был слишком добр, слишком доверчив и слишком неприспособлен: он творил чудеса, исцеляя больных, и не заботился о том, заслуживали они того или нет; достаточно было прикоснуться к его плащу любому человеку, чтобы беды тут же исчезали, он был похож на безрассудного ребенка, брошенного в этот предательский мир. Если бы он прислушался к разумному совету, то никогда бы не отправился в Иерусалим на Пасху. Однако он был упрям и думал, что знает все лучше других. И тогда случилось то, что случилось.
Теперь, когда уже ничего нельзя поправить, Сусанну охватило неистовое желание порицать некоторые поступки Иисуса, словно тот был непослушным ребенком. Однако воспоминания о нем вскоре заставили ее залиться слезами.
– Одежда, которая на мне, – это все, что у меня осталось от него, да еще эта молитва, которой он меня научил. После его смерти мы рассыпались в разные стороны, словно стая напуганных воробьев. Я долго лежала в подвале храма, не желая никого видеть, и не могла проглотить хотя бы кусок пищи. Затем мне повстречался одетый в белое Натан, остригший из-за него волосы, который рассказал мне о том, что Иисус воскрес и ожидает всех нас в Галилее.
Она вдруг прикрыла рот рукой, словно испугавшись, что сказала лишнее, и посмотрела в сторону Натана.
Однако Натан лишь тихо произнес:
– Слова женщины похожи на треск сучьев в костре под котлом. Я знал о приближении царства, но не был знаком с Иисусом. Когда я узнал о том, что он воскрес, я остриг волосы, потому что, если все случилось именно так, он – действительно Сын Божий и тот, кого мы ждали.
Сусанна заявила:
– А я знала его лучше всех, потому что сама стирала его белье. Он был человеком, ощущал жажду и голод, временами ученики и маловерие окружавших людей утомляли его. Однако все говорят, что он действительно воскрес, и это меня ничуть не удивляет, а заставляет плакать от радости и надеяться, что все будет хорошо. Возможно, если у нас хватит терпения дождаться, он установит свое царствование в Галилее, и на его стороне будут сражаться ангелы, иначе этому царству не устоять. Во всяком случае, что бы ни случилось, я молюсь по утрам, в полдень и вечером так, как он меня учил, и пока мне этого достаточно.
Ее рассказ глубоко тронул Марию.
– Значит, ты действительно стирала его одежду? – недоверчиво поинтересовалась она.
– А кто мог бы отстирать ее до такой белизны? – с гордостью ответила Сусанна – Мария из Магдалы в своей жизни почти никогда не стирала, а у Соломонии достаточно хлопот со своими сыновьями. Ну а Жанна прибыла в сопровождении собственных слуг и следовала за Иисусом разве что только не на носилках! Пока она была вместе с нами, она, по крайней мере, научилась ходить собственными ногами!
Не имея возможности дольше сдерживать удивление, я спросил:
– Почему же ты следовала за ним, жертвуя своим состоянием, если тебе не нравились ни его поступки, ни его ученики, ни те, кто был вместе с ним?
Сусанна в свою очередь посмотрела на меня с удивлением.
– Он был похож на ягненка, затерявшегося среди волков, – пояснила она – Кто, если не я, дал бы ему поесть и стал бы заботиться о нем? Помимо всего прочего, собственная мать считала, что он не в себе. А жители Назарета однажды притащили его к краю пропасти, однако не посмели сбросить вниз.
– Значит, ты его любила? – спросил я.
Она сделал какое-то неуверенное движение.
– Что я, старая развалина, могу знать о любви? – пробормотала она, изменив позу – В мире полно ленивых плутов, жадных священников, безжалостных сборщиков налогов и других негодяев. Крестьянке достаточно лишь один раз появиться в городе, чтобы они выпили из нее всю кровь. Возможно, потому что он был невинен, как агнец, и ничего не знал о человеческой злобе, я испытывала к нему лишь чувство жалости.
И, словно пожалев о сказанном, она, заламывая руки, тихим голосом добавила:
– Кроме того, он говорил о вечной жизни.
– А что это такое? – спросил я.
Однако расстроенная Сусанна нетерпеливо бросила в ответ:
– Откуда мне знать? Я могу рассказывать лишь о том, каким он был. То, что он говорил, я не понимала и довольствовалась верой в него.
– И ты по-прежнему продолжаешь верить? – настаивал я.
– Не знаю, – со злостью в голосе ответила она. – Когда из его тела, пригвожденного к кресту, от боли катился смешанный с кровью пот, я не только верила, но и бежала с того места – настолько мне невыносимо было смотреть на его муки. От постигшего меня горя я слегла и подумала, что напрасно растратила свои деньги. Однако причина была не в том. Болезнь пришла ко мне из-за его страданий, потому что он не заслуживал такой ужасной смерти, хоть и проклинал скриб и фирисеев; однако при этом он говорил о них ничуть не хуже любого труженика, вынужденного из-за них уничтожать весь собранный им урожай фруктов или же выбрасывать овощи в кучу навоза, потому что он недостаточно знает закон. Однако теперь все будет хорошо, и я уверую в него, если еще хоть раз увижу или услышу его голос.
В удушливой атмосфере этой глиняной хижины, в которой ослы с беспокойством возились у полупустого подобия ясель и за стенами которой беспрерывно слышалось рычание льва, мной овладело сомнение. Мне казалось, что Сусанна хотела выглядеть проще, чем она есть на самом деле, и что она скрывала от меня самое главное; если то, что она так долго следовала за Иисусом, присутствуя при творимых им чудесах и слушая то, что он говорил людям и своим ученикам, было правдой, тогда не оставалось, никаких сомнений в том, что ей были известны слова, не предназначенные для ушей первого встречного.