Тайна Черного дома
Шрифт:
Он вышел к Букову и на лице его была написана некоторая растерянность. Буков на всякий случай положил золото в карман.
— Понимаете, баксы есть… — Нашев вздохнул. — Отпечатаны они, правда, до восемьдесят первого года. Хотя в принципе их почти везде берут…
— Что значит «почти везде»?! — Буков даже подскочил от такого хамства. — Ну вы даете!..
— Хорошо, я исправлю положение… сейчас принесу деньги. Тут совсем рядом — пять-семь минут. А вы пока останьтесь за хозяина…
«Что-то он мягко стелет… — с неприязнью подумал Буков. Но дверь уже закрылась. Он огляделся. Стеклянные шкафы,
Наконец Нашев вернулся — не через пять минут, конечно, зато с деньгами. Сделка была завершена.
Вспомнив старые обычаи и традиции, он решил обмыть свою удачу. Тем более что после самогонных возлияний голова слегка потрескивала. Что же касается заведений для удовлетворения такого желания — в Алупке они на каждом шагу.
Он сел за столик — прямо на весеннем солнышке на улице, и, как человек со средствами, стал размышлять, чего бы такое ему заказать поинтереснее, повкуснее. Наконец попросил себе бутылку «Красного камня» — ароматного, чуть терпкого и довольно крепкого вина. Выпил фужер, второй — стало лучше. Выцедил еще один и стало совсем хорошо. А тут и закуску принесли — черноморское рыбное ассорти. И «Камень», и ассорти стоили теперь баснословных сумм, но Буков решил на себе не экономить.
Бутылка подходила к концу, он уже подумывал заказать еще и стал намазывать на кусок булки икру.
— Мужчина, не купите сережки?
— Некому! — ответил он, не поворачивая головы, с неожиданной для себя горечью.
— Да вы хоть посмотрите!..
И он посмотрел. Не на сережки, а на ту, что их предлагала. Это было какое-то чудо! Большие синие глаза, аккуратный нос, пухлые вишневые губы. Волосы молодой, прекрасно сложенной женщины были, что называется, цвета воронова крыла, черные, прямые, косо и низко падающие на лоб. Потом он увидел ее высокую грудь…
— Ну что же вы, решили?
— Что?
— Да сережки-то!..
На ладони у нее лежало что-то из белого металла, не слишком похожего на серебро, в середине металлической завитушки зацепилась то ли зеленая, то ли голубая капля, скорее всего из пластмассы, а не из бирюзы.
Буков хотел было встать, но подумал, что так не делается, когда к столику подходят с цветами, шампанским или каким-то иным товаром.
— Зачем же вы… продаете? — спросил он не слишком внятно.
— Зачем?.. — Красавица усмехнулась. — Да для этого сто причин! Денег нет, вот и все!
Выпитое сделало Букова достаточно раскованным.
— Садитесь, посидите немного… с одиноким мужиком.
Она улыбнулась, села, и Буков с опозданием сообразил, что надо было встать и подвинуть ей стул.
— Правда, посижу немного. Устала…
— Что будете пить? — Эту фразу он явно подхватил из какого-то телесериала.
— Ну… — Она пошевелила своими аппетитными губами, которые от этого стали еще пунцовей. — Может быть, коньяка…
— Хороший старт!
— Думаете?..
Официантка не заставила себя долго ждать, подошла.
— Какой у вас коньяк?
— Самый лучший «Белый аист»…
Да, Алупка — не Париж. Тут не закажешь по рюмке коньяка и не выберешь его из десятка сортов.
Буков посмотрел на красавицу, та кивнула.
— Все нормально…
Она, не стесняясь, выпила несколько рюмок коньяка, и Буков, допив свою бутылку, добавил «Аиста». О чем они говорили, он никогда бы не ответил, не вспомнил. Он смотрел на нее и не мог насмотреться.
— Что это вы так смотрите как-то?.. — спросила она несколько жеманно.
— А ты будто не понимаешь? Будто никогда на себя и в зеркало не смотрела?
Он, конечно, понимал, что у такой женщины не может не быть любовника или мужа. Сколько ей — двадцать три, двадцать пять? А имя, каких теперь не бывает, только разве в музее — Марфа!
Она промокнула рот салфеткой и стала подниматься.
— Хороший ты мужик, но мне пора…
— Можно проводить?
— Вроде не поздно еще!.. — усмехнулась Марфа.
Да, времени было часа два, не больше.
— Ну, мало ли… вдруг кто пристанет…
— Ладно, пойдем.
Буков поднялся и сразу взял ее за талию.
— Не здесь!.. — одернула она его не слишком резко. — Какой ты, однако…
Официантка стала копаться в своей книжечке. Буков нетерпеливо сунул ей сто долларов.
— Достаточно?
— Спасибо, спасибо! Заходите еще. Марфу он догнал уже в дверях. Не удержался, обнял за плечи, притиснул к себе.
— Да нельзя же здесь, пусти…
— А машины в Алупке ловятся?
— Да есть тут у меня кое-какая. Подойдя к краю тротуара, она остановилась у прекрасного «жигуленка» — девятки с затемненными задними стеклами. Открыла ему переднюю дверцу и стала обходить машину, чтобы сесть за руль. Что-то сразу кольнуло Букова. «А говорила, денег нет. И двери у машины почему-то не заперты…»
— Садись, садись…
Буков в общем-то понимал, что отсюда срочно надо рвать когти. Но было очень стыдно перед ней испугаться. И он сел.
Какого-нибудь мгновения ему не хватило, чтобы положить руку ей на коленку…
Кто-то сзади приставил к его виску нечто металлическое, холодное.
— Сидеть!..
Марфа тут же вышла из машины. А на ее место сел парень в хромовой, скрипящей, как сапоги, куртке.
По какой-то особой холодности металла Буков понял, что это пистолет, причем не игрушечный, не газовый, не духовой.
«Голову резко в плечи и с разворотом, ребром ладони — уж тут куда попадешь… В морду тоже ничего, но лучше — по горлу. Это левой. А правой, на том же движении, водителю кулаком в висок…» Мысль эта молнией черкнула зигзаг в его мозгу. Он даже успел дернуться и задел кого-то. Но позади него, по-видимому, было двое. Его ударили по затылку чем-то весомым, и он отключился.
Очнулся Буков достаточно быстро — судя по солнцу, которое светило здесь точно так же, как в кафе. Ни цвет его, ни яркость ничуть не изменились. Прошло, по-видимому, минут двадцать. Только теперь лучи солнечные били в маленькое круглое оконце. Он понял, что это иллюминатор. По тесному помещению с деревянной обшивкой стен не трудно было догадаться, что находится он в каюте. Вскоре он почувствовал, что яхта покачивается, и услышал волны.