Тайна Дамы Дождя
Шрифт:
Ричард позволил увести себя, то и дело оглядываясь на сгорбленную фигурку у камня. Безумная Беатрис сидела на самом краю обрыва, свесив ноги и глядя на море, и пела тонким дребезжащим голоском, раскачиваясь в такт песне.
Перед тем, как лечь спать, Ричард долго стоял у открытого окна отведенной ему спальни. Комната была обставлена несколько старомодно, но удобно и уютно, а из окна был виден розарий - кусты, усыпанные цветами, походили на волны. Они омывали многоярусную крышу китайской беседки-пагоды, которая плыла по душистому морю словно корабль. Ричарду даже почудился тихий мелодичный звон, навевавший грёзы о далеких краях, пустынях и верблюдах.
Прекрасное место, прекрасная девушка, и совершенно прекрасный старикан этот английский лорд. А если старикан раскошелится и купит несколько картин, да еще и закажет пару полотен - то будет вдвойне распрекрасным.
[1] Имеется в виду Первая мировая война 1914-1918 гг.
[2] «He is dead and gone, lady,
He is dead and gone,
At his head a grass-green turf,
At his heels a stone».
Глава 2
– Кто такая Дама Дождя? Вы вчера упоминали о ней, - спросил Ричард за завтраком.
Роуз сидела напротив, читая свежую газету. Девушка читала с таким вниманием, что пришлось дважды ее окликнуть.
Сэр Джеймс передал через Вилсона, чтобы его не ждали к завтраку, а Роуз сказала, что он никогда не завтракает - по утрам у него нет аппетита. И Ричарда это ничуть не расстроило, а даже обрадовало. Миссис Пауэлл прислуживала им, но не вступала в беседу, и молодые люди были все равно, что одни.
Расправляясь с яичницей и беконом, к которым полагались запеченные до почерневшей кожицы помидоры, Ричард с удовольствием поглядывал на свеженькое личико девушки. Она была особенно хороша, освещенная утренним солнцем, с оранжево-желто-красным шарфом, повязанным вокруг головы на манер восточного тюрбана, и походила на одну из пышных роз, которые стояли в вазах на подоконниках, столиках и полках.
– Дама Дождя?
– рассеянно переспросила Роуз, не отрывая глаз от газетных колонок.
– Об этом надо спросить у Беатрис. Она утверждает, что в дождь часто видит женщину, которая плачет. Женщина закутана в саван, и Беатрис считает, что дама - жертва пиратов, погибшая несколько столетий назад.
– Призрак?!
– восхитился Ричард.
– Неужели вы верите в призраков?
– Роуз насмешливо приподняла брови.
– Не разочаровывайте меня. Я думала, вы прибыли из цивилизованного мира. Может, вы еще верите, что можно убить человека, насыпав ему за шиворот могильной земли?
– Зря смеетесь. Во всем цивилизованном мире сейчас очень популярны спиритические сеансы. Даже люди из высшего общества вертят блюдечки по столу.
– Ну не глупо ли?
– девушка протянула Ричарду молочник, чтобы он добавил сливки в чай.
– В мире есть вещи поважнее вызывания духов. Вы знаете, что лондонские рабочие готовят общую забастовку, добиваясь увеличения заработной платы? По-моему, государство поступает неправильно, обогащаясь за счет дешевого труда.
Ричард был далек от политики, но слушал Роуз с удовольствием, да и смотрел на нее тоже с удовольствием.
– Вы коммунистка?
– Нет, но я уверена, что все те ужасы, что пишут о коммунистах в наших газетах - пропаганда прессы и война с инакомыслием. Впрочем, хватит, - она резко встала, отодвигая стул.
– Заканчивайте завтрак без меня, мне нужно еще разобрать корреспонденцию хозяина. Кстати, - она задержалась на пороге, - привезли ваши вещи, я велела перенести их в библиотеку.
Ричард проводил девушку взглядом и поймал себя на мысли, что похож сейчас на тролля-конюха. Допив чай, художник вышел на террасу, любуясь пышными клумбами и кустарником.
– Вы ранняя пташка, - послышался за его спиной голос. Оглянувшись, Ричард поспешил поздороваться с лордом Сент-Джонсом. Дворецкий за спинкой инвалидного кресла показался ему противнее, чем вчера. У мистера Вилсона был тонкий длинный нос, что придавало ему сходство с собакой. К тому же, он им постоянно подергивал, словно аромат роз его раздражал, и от этого походил на собаку ещё больше. Лорду хватило одного взгляда на Ричарда, чтобы понять, что гостю неприятно присутствие Вилсона.
– Можете идти, Эйбл, - разрешил он.
– Дик, не сочтите за труд, составьте мне компанию на утренней прогулке. Я покажу вам розарий.
– Почту за честь, - Ричард занял место дворецкого и покатил кресло в сторону сада.
– Роуз уже рассказала вам о моей маленькой слабости, - сказал сэр Джеймс.
– Знаю, она посмеивается надо мной. Откуда в современных девушках столько скепсиса, Дикон? В мое время юные барышни млели от котят, цветов и красивых младенцев.
– Да, теперь у девушек другие ценности, - ответил Ричард.
– Современные девицы мечтают о приключениях, водят автомобили, играют в гольф или теннис, и совсем лишены сентиментальности.
– Пожалуй, мисс Форест - как раз такая. Поосторожней с ней, Дик. Она хорошая девушка, но очень уж... легкомысленная. Мне не хотелось бы отправлять вас домой с разбитым сердцем. Как на это посмотрят ваши родители? Кстати, как они отнеслись к поездке в Англию?
– В наше время не спрашивают разрешения у родителей, если хотят отправиться в путешествие, - Ричарда позабавила наивность собеседника. Похоже, не только его одежда была старомодной, но и мыслями он находился в том счастливом времени, которое сейчас называли «до войны».
– Ваши папа и мама художники?
– Вовсе нет. Вы удивитесь, но они далеки от искусства. Матушка сидит дома, это теперь называется - вести хозяйство. Но так как из хозяйства у нас только египетская кошка, все время мама проводит за вышиванием диванных подушек и составлением букетов из засушенных цветов. Отец работает в страховой корабельной компании, читает только утреннюю газету и говорит, что нас погубят коммунисты.
– Можете считать себя счастливцем, - сказал сэр Джеймс, и в его словах Ричарду послышалась горечь.
– Нет ничего страшнее одиночества. Жаль, что многие понимают это слишком поздно.