Тайна Дамы Дождя
Шрифт:
– Это моя беспутная невестка, - ответил лорд.
– Работа Чарльза.
– Он был очень талантлив, - сказал Ричард.
– Её лицо так печально, и словно подернуто пеленой дождя.
– После всего, что она совершила, я хотел сжечь проклятый портрет, - сказал лорд незнакомым глухим голосом.
– Но не смог. Это последняя работа Чарльза, он был одержим и картиной, и этой женщиной. В ней частичка его души.
– Вы хорошо поступили, - горячо сказал Ричард.
– До вас я никогда не обращала на неё внимания, - сказала Роуз.
– А теперь разглядела, и скажу, что она меня пугает. От нее исходит зло и какой-то могильный ужас. Вы не находите?
– она склонила голову к плечу, разглядывая картину.
– Нет, она мне совсем не нравится. Я вообще не люблю безнравственных
– Это всего лишь картина, её не стоит бояться, - резко сказал сэр Джеймс.
– Вы ошибаетесь, мисс Форест. В работах моего брата не может быть ничего ужасного и могильного. Чарльз страстно любил жизнь. Как же несправедливо, что его любовь продлилась столь мало. Мне до сих пор больно от этого. И ведь именно я его погубил.
– Что вы говорите?
– пробормотал Ричард.
Роуз невольно отдернула руки от инвалидного кресла.
– Это моя вина, - продолжал лорд, не замечая испуга молодых людей.
– Чарльз всегда был неудачником. Сбежал из дома, уехал в Париж, чтобы стать художником. Постоянно впутывался в неприятности, постоянно просил денег, а мы всё прощали. Думали, со временем остепенится. Я надеялся, что брат женится на какой-нибудь милой девушке, у меня появятся племянники, и замок вновь наполнится детским смехом. А он женился на актрисе. На актрисе!
– лорд издал сухой смешок, странным эхом прозвучавший под сводами.
– Разумеется, она не хотела детей. Ребенок был для нее бременем, окончанием карьеры. Я промолчал бы, это не моё дело. Но она стала обманывать бедного Чарльза ещё до свадьбы. Я раскусил эту хитрую ведьму, хоть и не сразу. О да, она была красива! Только под красивой оболочкой скрывалось гнилое сердце. Ее звали Брижит. Разве Брижит - это имя для леди Сент-Джонс? А уж её поведение... Никаких манер, сплошное жеманство, кокетство. Она не успокоилась и после замужества. Однажды я застал её с мужчиной. В саду, прямо у дома. Какое бесстыдство! Пригрозил рассказать обо всем Чарльзу. Я бы никогда так не поступил, ведь этот дурачок боготворил жену. Узнай он, что под личиной ангела скрывался дьявол - такое известие могло его убить. Я думал, невестка станет вести себя смирно из боязни быть разоблаченной, но... В ту же ночь она забрала вещи, фамильные драгоценности Сент-Джонсов - и исчезла. Чарльз места себе не находил, заявил в полицию, но беглянка не оставила следов. Спустя несколько лет я узнал, что её видели в Каире с каким-то греческим миллионером. Красива, весела, беззаботна, как и прежде. А тот тип, что был с ней в саду, тоже пропал, выехал из гостиницы. Чарльз долго искал жену, всё не верил, что она могла его бросить. Утверждал, что с ней что-то случилось. Просто места себе не находил. А потом его нашли на скалах Вороньей кручи. Самоубийство. Еще одно позорное пятно на славной фамилии Сент-Джонсов. Какой стыд! Хотя... это уже не важно. Род исчезнет с моей смертью, и о них, - сэр Джеймс широким жестом обвел портреты предков, - о них забудут. Все мы уйдем во тьму. В черноту и мрак.
– Успокойтесь, хозяин, вам нельзя волноваться, - сказала Роуз, сочувственно глядя на старика.
– Мы уже всё посмотрели, давайте, вернёмся? Я попрошу миссис Пауэлл сварить какао и почитаю вам Теннисона - вы ведь его так любите. Тем более, смотрите - стало темно. Похоже, опять будет дождь.
За спиной лорда она сделала Ричарду несколько выразительных гримасок, чтобы он почувствовал угрызения совести за то, что заставил старика вспомнить трагическое прошлое и задуматься о печальном будущем.
До вечера Роуз не отходила от сэра Джеймса, и Ричарду пришлось коротать время в одиночестве. Мысли его крутились вокруг портрета Брижит Сент-Джонс. С пугающей настойчивостью в памяти снова и снова возникало бледное лицо, похожее на маску. Он рано ушел к себе, долго валялся в постели и не мог уснуть, а посреди ночи проснулся от шума дождя. Часы пробили три раза.
Повинуясь непонятному чувству, Ричард подошел к окну и приподнял портьеру. Возле розового куста стояла темноволосая дама в белой ночной рубашке и обрывала цветы. Дождь так и хлестал, но женщина его словно не замечала.
–
– пробормотал Ричард.
Накинув халат и схватив зонт, он прямо в домашних туфлях помчался по лестнице вниз, чтобы поймать обманщицу Роуз. Он оказался на месте всего через пару минут, но успел увидеть лишь удалявшуюся белую фигурку. Бросившись следом, Ричард понял, что если девушка выйдет за пределы розария - её не найти в темноте, в заброшенном саду Энкер-Хауза.
– Постойте, Роуз! Я вас видел!
– крикнул он.
Она оглянулась через плечо, и Ричард остановился, как вкопанный. Это была не Роуз, а совсем другая женщина, и она поспешила скрыться, нырнув под вязы, склонившиеся ветвями до самой земли. Преследовать её не было смысла - попробуйте сыграть в прятки в заросшем саду, ночью, да ещё под проливным дождем. К тому же, Ричард порядком струхнул. А вдруг, в самом деле - призрак?..
Спотыкаясь, он вернулся в дом, некстати вспомнив, что граф отпускает на ночь всю прислугу. Ну не глупо ли? Ему послышались осторожные шаги в коридоре. Ричард замер, но старый дом хранил гробовое молчание. Немного выждав, Ричард стал подниматься по лестнице на второй этаж и тут же снова услышал приглушенные шаги - будто кто-то пробежал гостиную по пышному восточному ковру. Поколебавшись, Ричард перегнулся через перила, пытаясь разглядеть - нет ли кого внизу, но комната тонула во мраке, только поблескивали медные шишечки на спинках кресел. Словно угадав его намерения, перебежчик затаился, но стоило Ричарду сделать шаг, как внизу тоже раздались шаги. После этого художник оказался в своей комнате быстрее, чем можно было прочитать детскую считалочку про Гектора-Протектора, и закрыл двери изнутри на засов.
Остаток ночи Ричард спал урывками, просыпаясь в странном волнении. В обрывках сновидений он преследовал призрачную фигуру, почти настигал её, но она ускользала, едва оглядываясь, и он замирал от радости и умиления, видя на короткий миг самое прекрасное лицо на свете. В одно из пробуждений Ричард не выдержал - сел за стол и принялся по памяти рисовать лицо женщины под дождем. В его мыслях образ дамы был ярок, но в полной мере передать красоту незнакомки на бумаге он так и не смог. Он разорвал два наброска, скомкал и выбросил в корзину, досадуя на своё неумение.
Наутро он рассказал о происшествии Роуз. Разговор происходил, как всегда, за завтраком, и прелестная помощница графа так заинтересовалась, что даже отложила газету.
– Вы хорошо её разглядели? Даму в саду?
– деловито осведомилась девушка.
– Сможете узнать при встрече? Хозяину не понравится, что полуголые девицы разгуливают по его земле.
– Она была очень красивая, - взгляд Ричарда затуманился, едва он вспомнил ночную гостью.
– Черные прямые волосы, огромные темные глаза, брови расположены близко к переносью, и кажется, что она немного хмурится... Прекрасный овал лица, верхняя губка более пухлая, чем нижняя, над правой бровью - родинка...
– В самом деле?
– Роуз искоса взглянула на молодого человека и пробормотала: - Можно подумать, вы описываете себя в женской ипостаси!
Ричард не услышал. Он был захвачен ночным приключением, а ещё больше - таинственной дамой, любившей прогуливаться под дождем. Роуз постучала ложечкой по чашке, возвращая его в реальность.
– Вам точно не почудилось? Меня пугает, что вы говорите совсем как безумная Беатрис. Дождь, дама в белом... Потом начнете слышать крики тех, кого убивали пираты.
– Надеюсь, до этого не дойдет, - ответил Ричард с принуждённым смешком.
– Не знаю, не знаю, - протянула Роуз, рассматривая его нарочито внимательно.
– Сейчас вы очень напоминаете некого седовласого джентльмена, который думает об умертвиях гораздо больше, чем о живых людях. Поэтому я опасаюсь, не станете ли вы похожи на некую седовласую леди, которая прыгает по горам и распевает песни о покойниках.
– Вы очень зловеще пошутили, - сказал Ричард.
– О! Извините, если напугала. Но в следующий раз, когда увидите посторонних на землях сэра Джеймса, лучше позовите Джейкоба, - и она развернула газету, словно отгородившись ею от всего внешнего мира.