Тайна Дамы Дождя
Шрифт:
– Даже не думала об этом. А что произошло?
– Роуз перестала изображать из себя милую шалунью, и теперь глаза её смотрели спокойно и внимательно.
Они шли по затененной аллее, соприкасаясь плечами и укрываясь одним зонтиком. Шляпка на голове девушки съехала на затылок, а шляпная булавка высунулась наполовину, грозя вывалиться, но Ричарду и это казалось очаровательным. Он в подробностях пересказал разговор с англичанкой, со смехом копируя интонацию старой девы. Но Роуз почему-то не смеялась.
– Да, вы правы, сидеть нос к носу с такой непримиримой особой - тут и до беды недалеко, но я вас увела совсем по другой причине, - сказала она, и её голос показался Ричарду грустным.
– Лучше оставить их одних. Мисс Бишоп утверждает, что до сих пор живет памятью о неверном женихе, но мне кажется, она давно забыла его, и теперь все её помыслы не с младшим братом, а со старшим. Кто знает? Может, они решат соединить свои жизни. Прожить вместе последние дни и взойти рука об руку на небо - это не самая плохая судьба.
– Теперь вы говорите, как каноник, - заметил Ричард.
Роуз покраснела жарко и мимолетно, но не смутилась, а воинственно вскинула голову:
– Можете смеяться сколько угодно, а я испытываю к мисс Бишоп приязнь. Да-да! И восхищаюсь её мужеством. Не так-то просто быть отвергнутой невестой в маленьком городке.
Ричард замолчал, присмирев. Молодые люди вышли к Вороньей Круче и пошли по краю обрыва. Небо прояснилось, но море волновалось белыми «барашками», а ветер тут же растрепал прическу Роуз. Глядя на горизонт, она заправила выбившийся локон за ухо. Неожиданно для самого себя, Ричард коснулся пальцем крепкого девичьего ушка, такого бархатисто-нежного на ощупь. Роуз вздрогнула от неожиданности:
– Эй! Что это вы делаете?
«...вы делаете?.. делаете?..» - отозвалось на скалах, а потом эхо заверещало уже знакомым голосом:
– Что вы делаете, жестокие Джонсы! Что вы делаете?!
– лохматая голова сумасшедшей Беатрис показалась над обрывом.
– Он мертв и ушел, леди!.. Он мёртв и ушёл!.. Жестокие Джонсы! Лживые Форесты! Художник, беги, пока жив!..
– Уйдем, - сказала Роуз тихо, но твердо, увлекая Ричарда в сторону.
Крики позади них прекратились так же внезапно, как и начались. Оглянувшись, Ричард не увидел безумной Беатрис, она словно растворилась в воздухе.
– Жутко, правда?
– произнес он.
– Думаете, мисс Марвин не свалилась с обрыва?
Роуз пожала плечами. Ричард наклонился, чтобы поймать её взгляд, и только сейчас заметил, что веки у нее припухли.
– Вы плакали?
– спросил он взволнованно.
Девушка отмахнулась:
– Что вы! Я никогда не плачу. Просто слишком быстро ехала из Торки в Энкер-Хауз, ветер бил в лицо.
– И опять загнали лошадей?
– пошутил Ричард.
– Я ехала на мотоцикле.
– Вы и это умеете?! О, современные барышни...
– Нет, не умею. Меня подвез старый знакомый, а запасных очков у него не было, - призналась Роуз, и на щеках её заиграли ямочки.
Ричард собрался порасспросить о «старом знакомом», как вдруг Роуз замахала рукой и бросилась к высокому мужчине с седыми усами, в дождевике и тяжелых сапогах. Ричард с некоторой досадой наблюдал, как она повисла мужчине на шею и расцеловала в щеки вовсе не с английским темпераментом.
– Это мой милый дядюшка, - сказала Роуз, когда Ричард подошел ближе.
– А это - тот самый художник, которого выписал хозяин.
– Мистер Страшный-иностранец-француз?
– мужчина крепко пожал Ричарду руку. Голос у него был низким и раскатистым.
– Я - Томас Форест, дядя и опекун этой мисс, что поднимает шум всюду, где появляется.
– Почему бы вам не зайти к нам в гости, мистер Дюран?
– Роуз положила голову на плечо дяди и лукаво посмотрела на Ричарда.
– Не обещаю таких вкусных булочек, как у миссис Пауэлл, но чай я завариваю ничуть не хуже.
Дом у бывшего садовника был небольшим, всего в три комнаты. Было здесь чисто, но пусто, как будто в музейной комнате.
– Я - вдовец, - объяснил мистер Форест, раскуривая трубку, пока Роуз кипятила воду и бросала в чайник кусочки индийского прессованного чая.
– Когда умерла миссис Форест, я дал слово, что больше в моем доме не будет хозяйки. И как видите, держу его, - он громко и не к месту расхохотался.
– Здесь не так уютно, как в Энкер-Хаузе или у миссис Нортон, но мне нравится. Сам себе хозяин - бросаю грязные сапоги куда вздумается, и никто не пилит меня за табак, рассыпанный по полу.
– Так ты совсем одичаешь, дядюшка. Люди начнут тебя бояться и обходить наш дом стороной.
– Пусть боятся, - сказал Форест.
– Меньше гостей - больше серебряных ложек, как поговаривал мой дед.
– Дядюшка страшно гордится своими ложками, - объяснила Роуз, разливая чай из серебряного викторианского чайника.
– Почти так же, как сэр Джеймс - розами. У старичков всегда есть милые страстишки.
– Эй, племянница!
– загремел Форест.
– Не такой уж я и старик!
– Конечно, дядюшка! А зачем ты ходил в Энкер-Хауз?
– спросила она, усиленно моргая Ричарду, словно предлагая поучаствовать в шалости.
– Наверное, проведывал миссис Пауэлл?
– Ничего подобного! Всего лишь хотел посмотреть, что творится в цветнике у хозяина, там ведь и моей работы немало.
– Надо же, - невинно заметила Роуз, - мы уходили как раз через розарий, но тебя не видели...
Бывший садовник вспыхнул так же жарко и быстро, как его племянница.
– Ты - легкомысленная, глупая девчонка!
– проворчал он.
– Не верьте ей, мистер. Она обожает играть, но порой заигрывается. Боюсь, кончит так же, как невестка хозяина.
– Дядя!
– воскликнула Роуз.
– неужели даже при госте...