Тайна электричества

Лиходеев Леонид Израилевич

Я касаюсь только моральной стороны вопроса. Так вот, интересно, что можно сказать о бережливости, сжигая сверхнормативы? Только одно: «Уходя, гасите костры!» Что можно сказать о бережливости, оставив на дне водохранилища миллионы кубометров древесины? Только одно: «Берегите лес от пожара!»

Бережливость — опора экономики, ее элементарная сущность. Экономия — это наращивание продукта. Не сколько сэкономил, а сколько истратил, не сколько недодал, а сколько растранжирил! Вот что надо считать! Мы же смотрим на бережливость не с того конца! Бережливость заключается не в том, чтобы уменьшить

ложку, а в том, чтобы не пролить суп! И главная особенность бережливости состоит в том, чтобы трезво оценивать реальные вещи и, оценивая их, размышлять хотя бы на полгода вперед.

Даже Манилов — уж на что был мечтатель-идеалист — и тот, бывало, нет-нет да задаст вопрос: мол, будет ли сия негоция способствовать дальнейшим видам России?

И еще есть у бережливости одна особенность. Она воскрешает забытое мещанское слово «жалко». Слово, конечно, сентиментальное и, может быть, неуместное перед лицом божественного размаха. Но ведь действительно жалко! Я ведь тоже идеалист вроде Манилова. Хорошо бы, мол, выстроить мост, а чтобы на нем такие павильоны бытового обслуживания, а в них бы, павильонах, мужики бы торговали. А кругом природа. Такая родная природа, не тронутая поспешным ведомственным топором.

Да. Жалко.

Жалко строить завод на прекрасном берегу прекрасного моря, там лучше построить санаторий. Потому что природные богатства надо жалеть. Жалко!

Жалко засыпать пустой шахтной породой великолепный чернозем. Его не так уж много на планете. Жалко!

Жалко перекрывать реку, заливая пойменные земли без особой необходимости. Жалко!

Природа одна. Другой не будет…

Неужели не жалко?

Не знаю, как кому, а мне страшно жалко.

В общем, граждане, уходя, гасите, пожалуйста, кто что может…

САХАР В КРОВИ

Недавно один больной скандал устроил. Сахар у него нашли.

— Как это так? Сахар? — говорит. — Я в вашем сахаре не нуждаюсь. Я не маленький. Вы мне подавайте анализ чистый, достойный передового человека.

Не успел откричаться, как другой больной предъявляет претензии:

— Что-то мне эритроцитов недодали. Неужели же я не заслужил у общества достойного количества эритроцитов? Что?

Третьему рентгеновский снимок не понравился:

— Не таким я представлял себе свое внутреннее состояние, не таким, Что-то вы не так, как надо, понимаете свои задачи…

Шум из регистратуры достиг второго этажа. Выходят терапевты: — В чем дело?

Который с сахаром говорит:

— Это же что получается, граждане хирурги? Зачем же я к вам хожу и емкости таскаю? Для того, чтобы вы мне гадости всякие говорили? Не выйдет! Пока мне другого анализа не дадите, не уйду!

Терапевты оправдываются:

— Мы бы с удовольствием. Не мы это. Химия. Аш два О. Таблица Менделеева. Реактивы. Показывают объективно.

Который с сахаром перебивает:

— Плохие у вас реактивы. Что это за реактивы, если они огорчают человека? Реакционные реактивы. Менделеев здесь ни при чем, а насчет объективности мы с вами в другом месте поговорим!..

Испугались терапевты. Вычеркнули сахар.

— Может быть, и у меня химия? — ехидно спрашивает который

без эритроцитов. — Что? Ну, допустим, у меня просчет в организме. Со всяким бывает. Но вы-то здесь зачем? Не могли добавить? Что же у нас люди так очерствели, что эритроцитами не поделятся? Ин-те-рес-ное у вас мнение о наших людях. Что? Я понимаю, у вас план по эритроцитам. Правильно, все под планом ходим. Так пользуйтесь же планом умело! Урежьте, у кого много, и приплюсуйте, у кого не хватает! Чтобы было справедливо!.. А то химия! Странная у вас химия. Прямо скажу, не наша у вас химия. Вы с живыми людьми дело имеете, а прикрываетесь какой-то химией. Что?

Испугались терапевты. Приплюсовали эритроциты. За счет своих. Пусть, мол, из собственных высчитают, лишь бы шуму не было.

А тут уже третий наступает:

— Мертвой машине перепоручаете важнейшее дело? Бездушному агрегату без всяких моральных принципов? Мало что вам рентген намалюет! Отретушировать не можете? Темные пятна выпячиваете? Очерняете?

Опять испугались. Скинулись по копейке — дали ему цветную фотографию Бриджит Бардо:

— Извините, вот истинный снимок вашего желудка!..

А наиболее смекалистый терапевт тут же с перепугу лозунг кинул:

— Довольно огорчать отдельных пациентов!

С тех пор в этом медпункте истории болезней по новым методам составлять стали. В оптимальных вариантах. Сколько есть лейкоцитов, сплюсуют, на количество прикрепленных поделят — получается ажур. И, исходя из этого ажура, создали тип здорового больного. И стали планировать его дальнейший рост. А чтобы рентген не очень нахальничал и не портил картину своими объективными наклонностями, выключили. Заменили фотографическим ателье. С ретушером. Чтобы бездушные, лишенные моральных устоев аппараты и реактивы не омрачали картины…

Что, дорогой читатель, не может быть?

В медицине действительно не может быть.

Потому что медицина касается вашего драгоценного здоровья. Она при помощи химии, физики, механики и техники устанавливает объективную, точную картину, вследствие которой вам нужно убивать сахар (не на бумажке, а в естестве!), добавить эритроцитов (опять же не путем волевого перераспределения!), отремонтировать желудок (подчеркиваю, не для фотогеничности, а для пищеварения!) и, наконец, стимулировать, укрепить ваше прекрасное боевое сердце, похожее на набатный колокол.

И что самое смешное, не на бумаге, а в действительности! Попробуй подсунь вам не вашу кардиограмму, даже самую лучшую, — по судам затаскаете! Попробуй подсунь вам не ваш анализ, даже самый обворожительный, не ваш снимок, даже самый симпатичный, — не дай бог чего наделаете!

В медицине, чуть отклонения от объективной нормы, сразу шум: лечить! диета! санаторий! И все взаправду, а не на бумаге.

А почему?

А потому, что медицине ложь, очковтирательство и демагогия смертельны. В медицине предложенного здесь художественного вымысла с сатирической окраской быть не может!