Тайна короля

Медная Варя

Еще какое-то время толпа возбужденно гудела, обсуждая и сомневаясь. Ноги девушки, красные от холода, кажется, рассмотрели со всех сторон, пока не пришли к не слишком уверенному мнению, что они все же не почернели.

Погалдев еще немного, толпа стала расходиться. Алекто вместе со всеми двинулась мимо девушки, которая, рыдая, сидела у стены, кажется, не веря в свое избавление.

Алекто уже хотела было отвести глаза, когда заметила вдруг, что ступни, показавшиеся красными от холода, были действительно красными, но не от холода, а потому

что на них алело нечто, при ближайшем рассмотрении напоминавшее едва различимые башмаки. Если бы могли существовать туфли из тепла, оберегавшие ноги от холода, Алекто поклялась бы, что это они и были. Алекто моргнула, и они начали медленно истаивать.

Девушка, с трудом поднявшись, ступила в снег, а когда убрала ногу, там осталась только растаявшая лужица. Все так же, не поднимая глаз и держась за стену, она заковыляла прочь.

ГЛАВА 17

— Как вам прогулка? — осведомился Эли, когда они вошли.

— Отвратительно, — бросила Алекто, обходя его, и двинулась к окну.

— Познавательно, — спокойно ответила мать.

Алекто кинула на нее яростный взгляд, но промолчала, усевшись на каменный подоконник и уставившись сквозь ромбики окна наружу, хотя за слюдой едва что-то различалось. Только сыплющее снегом небо, на которое она сегодня и так уже нагляделось.

— Оставь нас, Эли, — попросила мать, и тот, сграбастав вульписа, которого кормил в их отсутствие кусочками сушеного мяса, вышел.

Приблизившись, мать взяла ее за подбородок.

— На вас произвела впечатление сегодняшняя сцена на площади?

— Она была отвратительна, — повторила Алекто.

— Отвратительна, — согласилась мать.

— Тогда почему вы заставили меня на нее смотреть?

— Потому что порой через отвратительное мы учимся правильному. Вы почувствовали в себе что-то новое после этого? — Мать впилась в нее взглядом.

Казалось, ответ был ей очень важен. Алекто упрямо сжала губы.

— Алекто, — повысила голос та. — Ответьте на мой вопрос: вы что-то почувствовали сегодня?

— Кроме тошноты? Ничего.

Алекто снова отвернулась к окну.

— Этот замок… Мне все меньше здесь нравится.

— Король пригласил нас остаться еще.

— Что? — Алекто развернулась.

— Да, — произнесла мать, проходя на середину комнаты и отстегивая кошель, а с ним и пояс, которые бросила на кровать.

— И надолго?

Та чуть пожала плечом.

— Пока это будет нужно.

— Тогда надеюсь, нужно будет это недолго.

Мать остановилась, внимательно на нее посмотрев.

— А я надеюсь, что ты изменишь мнение.

* * *

Омод вошел в покои и раздраженно отшвырнул пурпуэн, который буквально содрал с себя, сорвав пару пуговиц.

— Чем все закончилось, Ройф? — спросил он вошедшего следом оруженосца.

— Оправдали. Кажись, не виновата девица.

— Просто выкрутилась.

Ройф удивленно взглянул на него.

— Кажется, тебя такие склоки никогда не интересовали.

Омод со вздохом провел ладонью вверх по лицу, зачесал назад волосы, сжал концы в кулак и отпустил.

— Ты прав, — произнес он, опускаясь на кровать.

— Что-то стряслось?

— Скорее открылось.

— Хочешь рассказать?

— Нет.

— А перекинуться в шахматы? Или нарды?

— Ты ведь никогда такое не любил.

— Ну, если заниматься тем, что люблю я, так прикажи поставить круг для метания ножей и принести доброго вина. А заодно пригласим ту девчонку с площади и ее подруг — глядишь, и почернеют ноги у всех, — хохотнул он.

Омод усмехнулся.

— Может, ты и прав: нужно менять не события, а мнение.

— Так я кликну вина?

— Кликни. А у меня есть дела.

— Ну вот, так всегда, — протянул Ройф, когда Омод прошел мимо. — Как веселье, так сразу уходишь. К той своей красотке?

— Какой красотке? — Омод замер на пороге.

— Не знаю, но та, к кому ты так спешишь, бросая друзей, должна быть очень красива.

Фыркнув, Омод переступил порог.

* * *

Ингрид напоминала мышонка, лежавшего, зарывшись в одеяло. Теплая и сонная. Когда он ее подхватил, она лишь что-то сонно пискнула. Ее перенесли в комнату, где мать устроила лекарскую.

— Тише, Ингрид, это я, — прошептал он, закинув одну руку девушки себе на шею, сделал несколько шагов и опустился вместе с ней у очага, подняв легкую дымку золы.

Она запуталась в ее волосах серыми искрами. Как ни странно, от Ингрид пахло не лекарствами, а сдобой. И Омод, не удержавшись, провел ладонью по ее прядям, сейчас свободным от каля. Ему всегда нравились ее волосы. Дрогнув ресницами, Ингрид раскрыла глаза, и в них отразилось два Омода.

— Омод, — прошептала она, легонько проведя кончиками пальцев по его лицу, словно до конца не веря, что это он.

И по его выстуженной сегодняшней прогулкой в столицу душе разлилось тепло.

— Это я, — осторожно перехватив ее руку, он поцеловал кончики пальцев. — Как ты?

— Я все время сплю. Ее величество дала мне какое-то питье… Я его пью и сплю. — Лицо девушки озарило светлое выражение. — Она принесла другую мазь, чтоб руки скорее заживали.

Ингрид попыталась разогнуть пальцы, но Омод легонько накрыл их.

— Не нужно, просто отдыхай.

Ингрид наконец проснулась окончательно и огляделась.

— Почему ты пришел?

— Потому что хочу быть рядом с тобой.

В ее глазах дрогнули огоньки.

— Значит все было не напрасно… — прошептала она.

Омод, потянувшийся было поворошить угли, замер.

— Что было не напрасно?

На лице Ингрид плясали красные отсветы.

— Это. — Она подняла перебинтованную руку. — Если бы я их не обожгла, ты бы не приходил ко мне и не был так внимателен.

Омод медленно отпустил кочергу и повернул к ней лицо.

— Если бы ты их не обожгла?