Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
Словно испуганный кролик, Ореаль закопошился и достал ключ. Отпер дверь и распахнул ее, будто готовясь войти в морг, переполненный трупами. Борн втолкнул его внутрь и закрыл дверь.
То, что он увидел, противоречило характеру дома. Просторную гостиную заполняла шикарная дорогая мебель, на кушетках, креслах, на полу валялись дюжины красных и желтых бархатных подушек. Это была эротическая комната, роскошное гнездышко посреди руин.
— У меня лишь несколько минут, — сказал Джейсон. — Времени хватит только на дело.
— Дело? — спросил Ореаль. Его лицо застыло. — Об этом… этом притоне? Каком притоне?
— Забудьте. Есть кое-что посерьезней.
— Какое дело?
— Мы получили сообщение из Цюриха и хотим, чтобы вы передали его вашему другу Лавье.
— Мадам Жаклин? Моему другу?
— Мы не доверяем телефонам.
— Каким телефонам? Сообщение? Какое сообщение?
— Карлос прав.
— Карлос? Какой Карлос?
— Убийца.
Клод Ореаль издал вопль. Он впился зубами в палец и завопил:
— Что вы говорите?
— Тихо!
— Почему вы это говорите мне?
— Вы номер пятый. Мы рассчитываем на вас.
— Пятый что? В чем?
— В том, чтобы помочь Карлосу избежать ловушки. Они готовятся его схватить. Завтра, послезавтра, может, послепослезавтра. Пусть держится подальше, он должен держаться подальше. Они окружат магазин, снайперы через каждые десять шагов. Будет чудовищный перекрестный огонь, если он окажется там, все будут убиты. Все вы. Мертвы.
Ореаль снова завопил:
— Прекратите! Я не понимаю, о чем вы говорите! Вы маньяк, я больше не буду вас слушать — я ничего не слышал. Карлос, перекрестный огонь… убийства! Боже, я задыхаюсь… Воздуху!
— Вы получите деньги. Много, я думаю. Лавье будет вам благодарна. Д’Анжу тоже.
— Д’Анжу? Он меня терпеть не может! Обзывает меня павлином, оскорбляет на каждом шагу.
— Это, конечно, просто маска. На самом деле он вас очень любит — быть может, больше, чем вы думаете. Он — номер шестой.
— Что это за номера? Прекратите называть номера!
— Как иначе мы сможем вас различить, распределить задания? Мы не имеем права упоминать имена.
— Кто мы?
— Все мы, кто работает на Карлоса.
Вопль стал еще пронзительней, из прокушенного пальца потекла кровь.
— Не желаю слушать! Я модельер, художник!
— Вы номер пятый. Вы сделаете то, что мы велим, иначе никогда больше не увидите вашего гнездышка.
— А-а-о-о!
— Перестаньте вопить! Мы ценим вас, мы знаем, что вы все испытываете тяжелое напряжение. Кстати, мы не доверяем бухгалтеру.
— Триньону?
— Только имена. Важно сохранять конспирацию.
— Тогда Пьер. Он отвратителен. Вычитает за телефонные разговоры.
— Мы думаем, он работает на Интерпол.
— Интерпол?
— Если это так, вы все можете лет десять провести в тюрьме. Вас там сожрут, Клод.
— А-а-о-о!
— Заткнитесь! Просто передайте Бержерону наши предположения. Не спускайте глаз с Триньона, особенно в ближайшие два дня. Если он почему-либо выйдет в рабочее время, следите за ним. Это может означать, что ловушка вот-вот захлопнется. — Борн пошел к двери, держа руку в кармане. — Мне нужно возвращаться, вам тоже. Передайте номерам от первого до шестого все, что я вам сказал. Очень важно, чтобы эти сведения распространились.
Ореаль снова истерически завопил:
— Номера! Все время номера! Какой еще номер? Я художник, а не номер!
— Вы им и останетесь, если вернетесь в магазин так же быстро, как примчались сюда. Поговорите с Лавье, д’Анжу, Бержероном. Не откладывая. Потом с остальными.
— Какими остальными?
— Спросите у номера второго.
— Второго?
— Дольбер. Жанин Дольбер.
— Жанин? И она?
— Совершенно верно. Она — номер второй.
Молодой человек вскинул руки в беспомощном протесте.
— Это безумие! Ерунда какая-то!
— Ваша жизнь не ерунда, Клод, — сказал Джейсон. — Цените ее. Я буду ждать в кофейне напротив. Уходите ровно через три минуты. Никуда не звоните, уходите и возвращайтесь в «Классики». Если вы не появитесь через три минуты, мне придется возвратиться. — Он вынул руку из кармана. Пальцы сжимали пистолет.
Ореаль выдохнул, словно выпустили воздух из воздушного шарика, лицо его приняло пепельный оттенок, он не сводил глаз с оружия.
Борн вышел и прикрыл дверь.
Зазвонил телефон на тумбочке. Мари взглянула на часы: было четверть девятого, и на мгновение ее пронзил страх. Джейсон сказал, что позвонит в девять. Он ушел, как стемнело, около семи, чтобы встретиться с продавщицей по имени Моник Бриелль. Расписание выдерживалось точно и могло быть нарушено только в чрезвычайных обстоятельствах. Неужели что-нибудь случилось?
— Это комната 420? — спросил глубокий мужской голос.
Мари перевела дух, это был Андре Вийер. Генерал звонил днем и сказал, что «Классики» охватила паника; его жену звали к телефону не менее шести раз за полтора часа. Но ему ни разу не удалось подслушать что-нибудь существенное; когда он снимал трубку, серьезный разговор сменялся пустой болтовней.
— Да, — сказала Мари. — Это комната 420.
— Простите, но нам не доводилось беседовать раньше.
— Я знаю, кто вы.
— Я тоже понимаю. Могу я позволить себе поблагодарить вас?
— Я понимаю. Пожалуйста.
— К делу. Я звоню из кабинета, параллельного телефона, конечно, нет. Передайте нашему общему другу, что волнение нарастает. Моя жена удалилась к себе, утверждая, что ее тошнит, но, видимо, она не настолько плохо себя чувствует, чтобы не подходить к телефону. Несколько раз, как и прежде, я поднимал трубку, убеждаясь, что они готовы к любому подслушиванию. Я довольно неприветливо извинялся, объясняя, что жду звонка. Откровенно говоря, я не уверен, что жена поверила, но не ей задавать мне вопросы. Я буду прям, мадемуазель. Между нами растет невысказанное противоречие, и оно взрывоопасно. Дай Бог мне сил.