Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Как приятно наблюдать за крахом гордыни! И насколько приятнее быть причиной этого краха.
— Вы действительно терпеть его не можете, да? — спросил спутник Джиллета, широкоплечий мужчина в черном плаще, говоривший с каким-то славянским акцентом.
— Я его ненавижу. Он олицетворяет в Вашингтоне все то, что мне отвратительно. Частные школы, дома в Джорджтауне, фермы в Вирджинии, тихие клубные собрания. У них свой тесный мирок, и чужак туда не суйся — они всем заправляют. Ублюдки. Самодовольная вашингтонская знать. Они используют интеллект других людей, их труд и упрятывают в оболочку собственных решений. И если ты не из их круга, то
— Вы преувеличиваете, — сказал европеец, не сводя глаз с особняка, — вы у них неплохо устроились. Иначе мы бы никогда не вышли на контакт с вами.
Джиллет нахмурился:
— Если я и устроился неплохо, то только потому, что сделался незаменимым для таких, как Дэвид Эббот. Я храню в голове тысячи фактов, которые они не в состоянии запомнить. Им просто легче держать меня там, где возникают вопросы, проблемы и требуются решения. Заведующий отделом проверки и оценки! Они придумали эту должность для меня. Знаете зачем?
— Нет, Альфред, — ответил европеец, глядя на часы, — не знаю.
— Потому что у них не хватает терпения часами сидеть за тысячами отчетов и досье. Им больше нравится обедать в «Сансуси» или красоваться перед сенатскими комитетами, зачитывая тексты, составленные другими — этим самым незаметным «превосходным персоналом».
— Вы ожесточились, — сказал европеец.
— Даже больше, чем вы думаете. Всю жизнь работать на этих ублюдков вместо того, чтобы делать дело для себя. И чего ради? Должность да время от времени присутствие на обедах, где мои мозги идут в меню между креветками и жарким. Для людей вроде этого надутого Дэвида Эббота. Без таких, как я, они ничто.
— Не стоит недооценивать Монаха. Карлос не делает такой ошибки.
— Как он ее может сделать? Он же не знает того, что подлежит оценке. Все, чем Эббот занимается, окутано секретностью, и никто не знает, сколько он там наделал ошибок. А если какие-нибудь из них и выплывают наружу, ругают за это таких, как я.
Европеец перевел взгляд с окна на Джиллета.
— Вы слишком эмоциональны, Альфред, — сказал он холодно. — Вам надо быть осторожнее.
Чиновник улыбнулся:
— Это никогда не мешает делу: я полагаю, об этом свидетельствует то, что я делаю для Карлоса. Я могу сказать, что готовлю себя к некоему столкновению, избегать которого не стану ни за что на свете.
— Откровенное заявление, — признал широкоплечий.
— Как насчет вас? Вы нашли меня?
— Я знал, чего ищу. — Европеец вернулся взглядом к окну.
— Я имею в виду вас. Вашу работу. На Карлоса.
— У меня нет таких сложных мотивировок. Я приехал из страны, где карьера образованного человека зависит от прихоти недоумков, которые как попугаи талдычат марксистские заповеди. Карлос тоже знал, чего ищет.
Джиллет рассмеялся, его пустые глаза почти заблестели.
— Мы не так уж отличаемся друг от друга. Стоит заменить апостолов нашего западного истэблишмента на Маркса, и проявится отчетливая параллель.
— Возможно, — согласился европеец, вновь глядя на часы. — Теперь ждать недолго. Эббот всегда садится на полуночный рейс, в Вашингтоне у него рассчитан каждый час.
— Вы уверены, что он выйдет один?
— Он всегда так поступает и наверняка не захочет показываться вместе с Эллиотом Стивенсом. Уэбб и Стивенс тоже выйдут поодиночке. Для всех посетителей предусмотрен стандартный двадцатиминутный интервал.
— Как вы нашли «Тредстоун»?
— Это
— Это привело вас в Канаду? К человеку из Оттавы?
— Человек из Оттавы раскрыл себя, заинтересовавшись «Тредстоун». Когда мы узнали, кто эта девица, мы взяли под наблюдение министерство финансов, ее отдел. Туда позвонили из Парижа: она просила его навести справки. Мы не знаем зачем, но подозреваем, что Борн может попытаться уничтожить «Тредстоун». Если он переметнулся, это способ выйти из положения и оставить себе деньги. Неважно. Ни с того ни с сего начальник отдела, про которого, кроме канадского правительства, никто ничего не слышал, превратился в проблему первостепенной важности. Провода накалились от разведдонесений. Значит, Карлос был прав, вы были правы, Альфред. Никакого Каина нет. Это выдумка, ловушка.
— С самого начала, — добавил Джиллет, — я вам говорил. Три года фальшивых отчетов, непроверенных источников. Вот что это было.
— С самого начала, — проговорил европеец задумчиво. — Несомненно, это лучшее детище Монаха… но вдруг что-то не случилось, и его детище оказалось перевертышем. Да все перевернулось, все по швам расползается.
— Это подтверждает присутствие здесь Стивенса. Президент потребовал разъяснений.
— Еще бы. В Оттаве подозревают, что начальник отдела в министерстве финансов был убит американской разведкой. — Европеец перевел взгляд с окна на соседа. — Не забывайте, Альфред, мы просто хотим знать, что произошло. Я изложил вам факты, известные нам. Они неоспоримы, и Эббот не сможет их опровергнуть. Но надо представить дело так, будто вы все узнали через свои собственные источники. Вы возмущены. Вы требуете разъяснений: всю разведку водили за нос.
— Так и было! — воскликнул Джиллет. — Водили за нос и использовали. Никто в Вашингтоне ничего не знает про Борна и «Тредстоун». Они всех обошли, это в самом деле возмутительно. Мне не придется притворяться. Заносчивые ублюдки!
— Альфред, — предупредил европеец, — не забывайте, на кого вы работаете. Угроза не может быть основана на эмоциях, только на констатации преднамеренного, грубого профессионального нарушения. Он вас немедленно заподозрит, и вы должны так же быстро рассеять эти подозрения. Обвиняете вы, а не он.
— Буду помнить.
— Хорошо.
В окно ударил свет фар.
— Это такси для Эббота. Я займусь водителем. — Европеец подался вправо и нажал переключатель за подлокотником. — Буду в своей машине через улицу, — сказал он шоферу. — Эббот может появиться в любой момент. Ты знаешь, что делать.
Шофер кивнул. Оба вышли из лимузина одновременно. Водитель обошел капот как бы для того, чтобы проводить богатого хозяина через улицу. Джиллет смотрел через заднее стекло. Мужчины постояли несколько секунд рядом, потом разошлись. Европеец направился к приближающемуся такси, подняв руку с денежной купюрой. Такси надо было отослать: планы заказчика изменились. Шофер кинулся на северную сторону улицы и укрылся под крыльцом через две двери от «Тредстоун-71».