Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Мы оба были в «Медузе», — сказал Кроуфорд сердито, но рассудительно. — Не вы один оказались непосредственным свидетелем. Поведение Дельты на поле боя было постоянно открыто враждебным командованию. Я имел возможность наблюдать эту его особенность ближе, чем вы.
— В большинстве случаев у него были на то все основания. Если бы вы проводили больше времени на поле боя и меньше в Сайгоне, вы бы это поняли. Я понял.
— Вы удивитесь, — сказал бригадный генерал, сделав рукой примирительный жест, — но я не защищаю тех явных глупостей, какие часто творились в Сайгоне, да и никто не смог бы этого сделать. Я стараюсь описать
Разведчик продолжал смотреть на Кроуфорда, но уже без враждебности, он кивнул:
— Я знаю. Извините. В этом вся беда, не так ли? Мне нелегко это признать: я работал с Дельтой в полудюжине разных секторов и находился с ним в Пномпене еще до того, как идея «Медузы» пришла Монаху в голову. После Пномпеня он стал совсем другим, поэтому и вступил в «Медузу», а потом согласился стать Каином.
Сенатор подался вперед:
— Я об этом много слышал, но расскажите еще раз. Президент должен знать все.
— Его жена и двое детей были убиты на одной из дамб реки Меконг бомбой, сброшенной на бреющем полете каким-то сбившимся с курса самолетом. Причем так и не удалось установить — чей это был самолет. С тех пор он возненавидел войну, возненавидел все с ней связанное. Сломался. — Конклин помолчал и взглянул на генерала. — И я думаю, вы правы, генерал. Он опять сломался. В нем это было.
— Что было? — резко спросил сенатор.
— Готовность взорваться, что ли, — сказал Конклин. — Плотину снесло. Он исчерпал свои возможности, ненависть взяла верх. Он убил этих людей, эту женщину намеренно, в полном исступлении. Никто из них этого не ожидал, за исключением, возможно, женщины, которая была наверху и, вероятно, услышала крики. Отныне он уже не Дельта. Мы создали миф по имени Каин, но теперь это уже не миф. Это действительно Каин.
— Через столько месяцев… — Сенатор откинулся на спинку дивана, его голос осекся. — Почему он вернулся? Откуда?
— Из Цюриха, — ответил Кроуфорд. — Уэбб был в Цюрихе, и я думаю, он единственный, кто мог бы его вернуть. А почему — этого мы, возможно, никогда не узнаем, разве что он хотел накрыть там нас всех.
— Он не знает, кто мы, — возразил сенатор, — он выходил на связь только с Яхтсменом, его женой и Дэвидом Эбботом.
— И, конечно, с Уэббом, — добавил генерал.
— Конечно, — согласился сенатор, — но не в «Тредстоун».
— Это не важно, — сказал Конклин, стукнув тростью по ковру. — Он знает, что существует какой-то совет. Уэбб мог ему сказать, что мы все будем там, не без оснований полагая, что будем. У нас накопилось много вопросов за шесть месяцев, да теперь еще эти несколько миллионов долларов. Дельта, должно быть, увидел в этом отличный выход из положения. Он мог убрать нас всех и исчезнуть. Бесследно.
— Почему вы так уверены?
— Потому что, во-первых, он там был. — Человек из разведки повысил голос. — У нас есть его отпечатки на бокале с коньяком, который даже не был допит. И во-вторых, это классическая западня с двумя сотнями вариаций.
— Вы не могли бы пояснить?
— Вы сидите тихо, — вмешался генерал, наблюдавший за Конклином, — до тех нор, пока ваш противник, не выдержав, не раскроется.
— А мы стали противником? Его противником?
— Теперь вопрос об этом уже не стоит, — сказал морской офицер. — По какой-то
Сенатор снова подался вперед:
— Что вы хотите делать?
— Его фотография никогда не рассылалась. Теперь мы ее разошлем. Во все наши резидентуры, на каждый пост подслушивания, каждому источнику и информатору. Ему придется куда-то ехать, и он начнет с какого-нибудь знакомого места, хотя бы для того, чтобы купить себе другое имя и биографию. Он будет тратить деньги, и его найдут. А когда найдут, приказ будет простой.
— Вы его сразу же отдадите под суд?
— Мы его убьем, — просто сказал Конклин. — Таких, как Дельта, под суд не отдают и не рискуют тем, что его может отдать под суд какое-нибудь другое правительство. Со всем тем, что ему известно.
— Такое я не могу сказать президенту. Существуют законы.
— Не для Дельты, — отрезал агент, — он вне законов. Он вне спасения.
— Вне…
— Совершенно верно, сенатор, — вмешался генерал, — вне спасения. Я думаю, вам понятно это выражение. Вам придется решать, разъяснять ли его президенту или нет. Лучше было бы…
— Вам надо уточнить все обстоятельства, — сказал сенатор, прерывая офицера. — На прошлой неделе я разговаривал с Эбботом. Он сказал мне, что приняты меры, чтобы связаться с Дельтой. Цюрих, банк, упоминание «Тредстоун» — все это часть плана, так ведь?
— Да, но с этим покончено, — сказал Кроуфорд. — Если случившегося на Семьдесят первой улице вам мало, то простите. Дельте был дан ясный сигнал появиться. Он этого не сделал. Чего вы еще хотите?
— Я хочу быть совершенно уверен.
— А я хочу, чтобы его не было в живых. — Эти слова Конклина, хотя и произнесенные тихо, были словно внезапный порыв холодного ветра.
— Он не только нарушил все правила, какие мы установили для себя, он погряз в преисподней. Он смердит. Это Каин. Мы тут все время говорим Дельта — даже не Борн, а Дельта, об этом мы, похоже, забыли. Гордон Уэбб был его братом. Его надо найти. И убить.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава 23
Было без десяти три ночи, когда Борн поравнялся с конторкой администрации «Постоялого двора на углу». Мари, не останавливаясь, шла к выходу. К счастью, газет на стойке не оказалось, но ночной портье был из того же теста, что и его коллега в парижском центре. Это был массивный, лысеющий человек; полузакрыв глаза и сложив на груди руки, он сидел в кресле, и вся его фигура выражала усталость бессонной ночи. Сегодняшнюю ночь ты запомнишь, подумал Борн, и не только из-за развороченной комнаты наверху, это обнаружат только утром. У сменного ночного дежурного должна быть машина.
— Я только что звонил в Руан, — сказал Джейсон, положив руки на стойку, сердитый человек, разозленный непредвиденными событиями личной жизни, — мне необходимо немедленно выехать, и я хочу взять напрокат машину.
— Сию секунду, — фыркнул портье, поднимаясь. — Что желаете, мсье? Золотой фаэтон или ковер-самолет?
— Простите?
— Мы предоставляем клиентам комнаты, а не автомобили.
— Я должен быть в Руане до наступления утра.
— Но это невозможно. Разве что найдете какого-нибудь чокнутого таксиста, который подберет вас в такой час.