Тайна могильного креста
Шрифт:
— Чего тебе?
— Не узнал, князь? — Это был преданный ему до мозга костей тиун. — Зачем срочно кликала княгиня? — Он выжидающе смотрел на Всеволода.
— В Козельск на княжение поедем! — Князь торжествующе хихикнул и пересказал слуге суть дела.
Тиун сразу сник.
— Что, не по сердцу весть? — спросил князь. — Признаться, мне тоже. Но выбирать не приходится. Вели готовить дружину — через день выступаем.
Глава 2
В Киев весть о кончине Козельского князя пришла чуть позже. Гонец,
Узнав о случившемся, первой заголосила княгиня киевская, тетка княжны козельской Всеславны. Бездетная родственница безумно любила свою племянницу, которая подолгу жила у нее из-за постоянной опасности, угрожающей Козельску. Может быть, длительные разлуки сделали сердце юной княжны таким нежным, добрым и отзывчивым. Она страстно любила родителей. Сильно переживала весть о кончине матери, но не смогла приехать на похороны — черниговский князь Михаил угрожал Киеву. Тетка тогда, несмотря на все мольбы Всеславны, не отпустила ее, боясь, что девушка станет легкой добычей ненавистного князя.
И вот опять страшная весть! Как выдержит сердце княжны?
Всеславна, разгоряченная ездой, на взмыленном коне возвращалась домой. Въезжая в ворота княжеского терема, она сразу услышала горестный вой, заполнивший княжеские хоромы:
— Ой, бедное ты мое дитятко! Горе-то, горюшко какое упало на твою головушку… да кто же теперь бедное дитя приголубит, кто пожалеет!.. — причитала тетка, ей вторили бабки.
У девушки подкосились ноги. Она без чувств повалилась на пол. Придя в себя, только и произнесла:
— Я еду.
Сказано это было хоть и тихим голосом, но так решительно, что возразить ей никто не посмел.
Город еще был погружен в предрассветную мглу, когда его улицы огласило цоканье копыт, и группа вооруженных людей, пугая собак, вырвалась из крепостных ворот. Вот так горе заставило два небольших отряда почти одновременно с разных мест двинуться к Козельску.
Всеволод остановил коня. С пригорка открывался чудесный вид: слева подступал дремучий бор, впереди серебрилась речушка. Причудливо изгибаясь среди невысоких холмов, она манила блеском, скрываясь порой за густой растительностью. Здесь и решил князь сделать привал, тем более что время подходило к обеду.
Ели молча, сосредоточенно. Вдруг тиун закрутился на месте, словно угодил на гвоздь.
— Ты чего? — спросил князь.
Тот не ответил, только приподнялся и стал по-заячьи водить головой в разные стороны. Дружинники с любопытством поглядывали на него, не забывая о еде.
— Князь, кто-то идет за нами, — сказал наконец тиун. — Пойду погляжу.
Он осторожно поднялся на бугор и, приставив ладонь козырьком ко лбу, внимательно оглядел окрестности. Слух его не подвел. С противоположного холма спускался вооруженный отряд. Тиун упал на землю и, извиваясь ужом, пополз в сторону густого кустарника. Едва он успел туда забиться, отряд уже был рядом. И кони, и люди были покрыты толстым слоем грязи. Тиун сразу же отбросил мысль о погоне — всадники вели себя спокойно и открыто, лица у всех были грустные, сосредоточенные. Дождавшись, пока отряд скроется за рощицей, тиун бегом, отряхиваясь на ходу, вернулся к своим. Его тут же обступили.
— Князь, — хрипло зашептал он, — вооруженный отряд…
— Много? — озабоченно спросил князь.
— Десятка два наберется. Вооружены хорошо. Едут в нашу сторону, но сильно торопятся.
Людей у Всеволода было не больше. Попусту проливать кровь не хотелось. Да и дружинники вряд ли поддержали бы его — это было ясно по выражению их лиц.
— Ну, раз им с нами по пути, будем держать их на виду, — заключил князь.
Тонконогий вороной жеребец, казалось, не чувствовал усталости. Легко и грациозно он вознес своего всадника на очередной холм.
— Княжна! — донеслось снизу.
Девушка остановила коня и оглянулась. Ее пытался догнать сотский, широкоплечий детина с рыжей окладистой бородой. Вскоре его конь остановился рядом.
— Княжна, смилуйся, ради Бога! Скотинка, бедная, еле на ногах держится. Да и у людей с рассвета макового зернышка во рту не было! — воскликнул он умоляюще.
— Давайте сделаем остановку, — покорно сказала Всеславна, печально вздохнув.
Сотскому стало не по себе.
— А може, того, княжна… продолжим путь?
Но та, странно оживившись, запротестовала:
— Что вы! Мне самой пора было догадаться, что нужен привал. И люди голодны, и лошади не кормлены… Простите меня, неразумную! — она отвернулась.
— Да ты что, княжна, да мы… — забормотал было сотский, но Всеславна уже легко соскочила с коня, набросила узорчатую уздечку на крутую конскую шею. Вскоре с ними поравнялись и остальные.
— Что, передых? — спросили они хором.
— Передых, — утвердительно ответил сотский.
— Так може, тогда до ручья доберемся? Вон, впереди тальник на ветру качается. Там и вода должна быть. Коней бы напоить, — предложил Емельян, молодой дружинник с открытым добрым лицом. Его поддержали.
Первое, чем занялись после остановки, — повели на водопой коней. Вода в ручье оказалась прозрачной и холодной до ломоты. Кони пили не торопясь, часто поднимали головы и, мотая косматыми гривами, наполняли округу радостным ржанием. Напившись, они устремились на ближайший луг. Сотский выбрал сухое место и разостлал холстину.
— Вали, — скомандовал он дружинникам.
Всеславна отказалась от еды и уселась в стороне на упавшем дереве со служанкой Малушей, с которой никогда не расставалась, а та, в свою очередь, платила ей преданностью.
С едой дружина управилась быстро. Собирая остатки и пряча их в торбу, сотский посмотрел в сторону княжны. Глаза их встретились. Всеславна, промолчав, отвернулась.
— Понимает, — пробормотал себе под нос сотский. — Дрыхни, хлопцы!
Дружинники полезли на пригорок, выбирая место посуше. Вскоре раздался богатырский храп.
Спустя пару часов первым проснулся сотский. Растолкав одного из дружинников, Демьяна, отправил его собирать коней. Тот вернулся быстро и, тяжело дыша от быстрого бега, доложил: