Тайна озера Кучум
Шрифт:
лые. Живёт, а сам каждого куста боится...
Агафон нервно налил ещё коньяку, махом выпил, закусил.
Тоскливо посмотрел на закат, нахмурил брови: что-то Пелагия
долго копошится, никак хочет заставить его ждать. Надо бы
пойти поторопить, гавкнуть разок, а то запрячется где-нибудь
у Ченки, вытаскивай её потом оттуда!
На широком дворе возникло движение. Закрутили хвостами
собаки, из дверей избы эвенкийки вышла Уля. Посмотрела на
особняк, поправила косы, заторопилась к гостевой избе.
«Ах ты, красота ненаглядная! — хмельно подумал Агафон. — Вы
росла. Однако пора тебе настала. Как бы кто другой не перехватил...
107
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
А что это так намалевалась? Рожу накрасила, бирюльки на себя
понавешала. Никак перед кем рисуется? Не к добру это, надо по
смотреть, а то, может, этот хакасёнок Харзыгак вперёд залезет...»
Он встал, подошёл к стене, где за потайной доской лежала
заветная шкатулка. Открыл ларчик, достал тяжёлую жестяную
коробку, хлопнул крышкой. Какое-то время жадно смотрел на
украшения, гладил ладонью кольца, серёжки, подвески, цепочки.
Выбрал небольшие серьги с рубиновым камушком посередине.
Хороши! Не много ли будет? Да нет, в самый раз, клюнет, да
и девственность того стоит...
Спрятал серьги в карман, остальные драгоценности убрал на
место. Спустился вниз по ступеням. Навстречу в двери вошла
Пелагия с ведром, полным молока. Агафон ухмыльнулся: знать,
к удаче...
— Что так долго? — косо бросил женщине.
— Так пока управишься, всех накормить надо. Иван-то — вдрызг, —
подавленно ответила Пелагия, проскальзывая мимо него.
— Ну, ты тут это, того, печь топи да на стол накрывай. А я пойду,
посмотрю, что они там... — выдавил он и, не договорив, хлопнул
дверью.
Торопливо зашагал к гостевой — подмораживает. Не доходя
до избы, услышал брань, какие-то разговоры да непонятный шум.
Открыл дверь — заулыбался. Ульянка здесь, тормошит пьяную
Ченку, хочет увести её домой. Та весело хохочет, заваливаясь из
стороны в сторону, пытается обнять и расцеловать дочь. Посреди
комнаты дерут друг друга за волосы Калтан и Харзыгак. В углу
за печкой в новом, уже до неузнаваемости грязном платье сидит
Наталья. Она плачет, под левым глазом огромный синяк. Пыта
ется подняться, но не может, до такой степени пьяная. За столом
спит Иван. «Вот и ладно, хорошо, — с удовольствием подумал
Агафон. — Как всё и надо...» И уже Уле ласково:
— Домой поведёшь? Подожди, я тебе помогу.
Сам к столу, собрал все ножи, ружьё, открыл двери, выбросил
в снег: не убили бы друг друга по пьянке. Взял початую бутыль
с водкой, сунул в карман тулупа. Подхватил Ченку на руки,
скомандовал Уте:
— Открывай двери!
108
ТАЙНА 0 3 6 Р Л к у ч у м
Девушка, как подмороженная осина, удивлённо приподняла
руки, широко открыла глаза. Шутка ли, Агафон впервые в своей
ясизни взял мать на руки, хочет нести домой. С чего бы это? Од
нако собралась сознанием, торопливо бросилась вперёд, широко
открыла дверь, пропустила его на улицу, проворно засуетилась:
— Вот, тятя Агафон. Кладите её на нарты, здесь я сама
увезу.
— Да будя, — туманно ответил тот. — Что, я и сам донесу,
лёгкая...
Уверенно, твёрдо направился с Ченкой на руках к дому. Пья
ная женщина хохочет, брыкается, машет руками, как ветками
на ветру, хочет идти сама. Уля быстро идёт сбоку, уговаривает
мать, чтобы та успокоилась. Перед избой специально, громко
заговорила:
— Пасипо, тятя Агафон! А то я бы с ней мучалась. А так вот,
пыстро... Отпускайте её на землю, тут я сама...
! — Да что там, — глухо бухнул тот в ответ. — До места доставлю.
Отворяй творило!
Уля нервно затопала ногами, какое-то время перебирала ру
ками по двери, изображая, что не может открыть избу. Наконец-то
распахнула скрипучую дверь. Агафон медведем ввалился в по
мещение, бросил Ченку на шкуры, шумно выдохнул:
| — Ну вот, однакось, пришли!
Уля бросилась укладывать мать спать, а сама косо смотрит,
когда хозяин заимки уйдёт прочь. Но Агафон и не думает. Бухнул
на стол четверть с водкой, вальяжно снял с себя собачью шубу,
повесил её на стену, а сам важно сел на чурку около стола:
— Давай, Ульянка, кружки. Пить будем!
Подобные слова — что приказ. Проворная Ченка вмиг отрез
вела, оттолкнулась от дочери, вскочила на пьяных ногах, едва
не падая, подскочила к столу:
— Ай, Гафонка! Молотес, отнако! Карашо говорил, Ченка
тоже вотка хочет.
| — Ну, раз хочешь, значит, нальём, — Агафон забулькал по берес
тяной посуде прозрачной жидкостью. Себе налил половину, Уле
так же, а третью, Ченке, до краев. Девушка замотала головой:
— Нет, я не буду...
109