Тайна озера Кучум
Шрифт:
надцать патронов, может быть, добудем в дороге зверя. Надеюсь,
что за этим письмом я вернусь сам. А нет, так выпейте сто граммов,
вспоминая нас... Боголюбов Сергей Иванович. Нахопетов Михаил
Константинович. Сентябрь—октябрь месяц, года 1903-го».
ПЕЛАГИЯ
Она живо замесила опару, раскатала тесто, выложила на
железном листе сдобные булочки, сунула их в русскую печь.
Налила в подойник тёплой воды, полотенце на плечо, побежала
доить корову. Через пятнадцать минут уже процеживала молоко,
мыла посуду, подметала пол и украдкой смотрела в окно.
118
ТАЙНА 036РЛ к у ч у м
Иван подшивает валенок. Насурочил нитку, смазал её смолой,
стал крючком прокалывать двойную подошву. Косо посмотрел
на Пелагию:
— Ты сегодня какая-то заполошная. Бегаешь как угорелая.
Дли в настроении?
I' — А чего же ему не быть, настроению-то? — улыбнулась
женщина и недвусмысленно намекнула: — Хорошо дереву, когда
в нём короеда нет.
Г — Эт-то так... — шумно вздохнул муж. — Последний месяц
живём — как заново родились. Никто не орёт, не гоняет, и на
душе спокойнее. Век бы так коротать!..
Г — А тебе кто не велит? Присох к этому прииску, как медведь
к берлоге. И меня держишь, — угрюмо проговорила Пелагия, тут
же вдруг подскочила к Ивану, присела подле него на корточки
и, глядя прямо в глаза, взмолилась:
к — Ваня! Давай уйдём в город. Будем жить, как все люди, дом
купим, огород садить буду. Ты работать пойдёшь. Вечерами в го
сти ходить к знакомым надумаем или к себе кого позовём. А тут
что? Пропадём в этой тайге, и молодость пройдёт, и жизнь...
— Погодь маленько, — Иван понизил голос до полушёпота. —
Надоть ещё немного деньжат подкопить... Али золотишка. Потом
можно и дело своё небольшое открыть, — задумчиво посмотрел
в окно. — Хочу ямской двор открыть. Чтобы кони были да ям
щики на меня работали.
; — Так сколько ждать-то?
I — Не знаю. Потерпи ещё, год-два. Не более. А там всё ясно бу
дет, — пообещал Иван, а сам исподлобья глянул на жену. — А ты,
пока время есть, давай дитя зачинай. Ребёнка хочу, парнишку.
Чтоб такой же лиходей, как и я, был, на коне стоя мог скакать.
Да на меня похож и лицом, и характером. Как то, получится?
— Не знаю, — неуверенно ответила Пелагия. — Всё от тебя
зависит...
— Тако же, я стараюсь! Ночами радею. Сколько можно? Люди
вон говорят, и одного раза хватает...
Слушает мужа женщина, а сама не слышит. О своём думает.
П роворны е руки вытащили из печи пышные, золотистые бу
119
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
лочки. Тут же смазала их сливочным маслом, переложила в ке
дровую бадейку, накрыла чистым полотенцем.
— Есть сейчас будешь или их дождёмся? — спонтанно спро
сила у Ивана.
— Дык, придут, поди уж, скоро. Вместе и сядем. Время пока
есть. Пойду коням овса задам да корове сена, — и топнул по
полу только что подшитым валенком. — Может, в тот момент
и соберёмся...
Пустил в избу морозный воздух, хлопнул дверью. Стихая, по
снегу заскрипели валенки. Пелагия ещё несколько мгновений
постояла у стола, потом вдруг побежала к себе в комнату, упала
на кровать, в подушки и, едва не захлёбываясь, горько заплакала.
Вот так уже, возможно, сотый или даже тысячный раз она пре
давала свои чувства молчаливой постели, которая никогда и ни
кому не выдаст её тайны. День за днём, после того дня, когда она
переступила порог этого дома. Шесть лет отлучения от родных
мест, заточения, холода, насилия... Она даже не могла поделиться
с кем-то своей болью, обидой, разочарованием. Уля ещё слишком
молода, не поймёт. А Ченке нельзя доверять тайн, потому что
в любом случае она будет требовать справедливости, что для
обеих может окончиться плохо. А больше и рассказывать-то не
кому. Иван в лучшем случае рассердится, а того и гляди, будет
бить. Про Агафона и говорить не стоит. Он просто сволочь. А те
женщины, что приходят на прииск на заработки на лето, так они
засмеют, как это было уже не раз.
Есть у Пелагии подруга, очень хорошая женщина. Та, которая
в отрочестве заменяла ей мать, учила её читать, считать и писать.
Научила поведению в обществе, привила любовь к книгам. Вос
питала в ней романтическую натуру, милую девушку и просто
хорошего, доброго человека. Да она и сейчас там живёт, в го
роде. Елена Николаевна Набокова. Жена Дмитрия Ивановича,
хозяина этого прииска.
Своих родителей она не помнит, отец пропал в тайге, мать
умерла рано. До пяти лет жила у бабушки, матери отца. Но затем,
кода похоронили и ту, стала мыкаться, то у одной тётки поживет,