Тайна пропавших картин
Шрифт:
– А как мы это сделаем незаметно? – перебила ее Гертруда.
– Вы помните тропинку между рынком и кирпичным заводом? Там еще два забора с двух сторон?
Мы с Гертрудой молча кивнули.
– Петр Прохорович сказал, что одна доска в заборе отодвигается. Людей там ходит немного, из-за того, что место пустынное. Люди боятся нарваться на воров. Поэтому мы пройдем туда незаметно, найдем…
– Да, тетя, но ведь мы тоже можем нарваться на воров! – взволнованно перебила я.
– Это, когда ты один, – опасно. А когда нас будет трое…, - тетя не закончила предложение, но и так все было понятно, что она имела в виду.
– Понятно, – сказала я и увидела, как медленно начинают округляться глаза Гертруды – она всегда очень быстро поддавалась панике.
– Итак, мы пройдем через двор. Там сейчас никого, потому что завод закрыт. Выйдем через разбитую стену. А там сразу в лес.
– Мы пойдем через лес?! – громким шепотом воскликнула Гертруда. – Но ведь будет темно! Все еще рано темнеет!
– Придется рисковать. Это единственный способ – покинуть город… Пройдя через лес – возможно даже, нам там придется заночевать, – мы выйдем к деревне. За ней, по слухам, стоят формирования белой армии. Они нам помогут продвигаться дальше, к морю. А там – мы сможем выехать за границу.
Я вздохнула: план мне не нравился. А эти слова неуверенности, которые мелькают в тётиной речи? «Возможно», «по слухам», «узнал от кого-то»…
Но и жить здесь не хотелось. Матвей давил на меня с какой-то регистрацией. Я страшно не желала этого и понимала, что настанет момент, когда не смогу избежать женитьбы.
Может, все получится?
Может…
Оставалось только уповать на Божью помощь.
Прошло еще три дня.
Весь этот период с утра я была в приемнике с детьми, а вечером – в церкви.
Наконец наступила пятница – день, когда мы собирались покинуть город.
Но утром тетя сказала, что задуманное случится завтра.
Сердце мое тревожно заныло. Просто от страха или это были какие-то предчувствия? За неделю я так устала, что сил не было понять причину моих тревог. К тому же, ночами не спалось, все представлялся в деталях наш побег. Чем больше я о нём думала, тем больше в мою голову приходило осознание того, что всё это не просто плохая, а ужасная идея.
Город охранялся от внешнего посягательства: группы красноармейцев дежурили на дорогах и в тех местах, где проникновение на их территорию считалось возможным. Все они были вооружены. Я знала от Матвея, что у них есть приказ стрелять не разбираясь. А мы, четыре женщины и один пожилой мужчина (я имею в виду также Петра Прохоровича с женой), собираемся «сломать» границу, которую трудно пересечь и специально обученным людям… Кровь в жилах останавливается при мысли о том, что нас просто застрелят на месте.
Хотя побег отложился на одни сутки, однако, меня с утра того пятничного дня начала колотить мелкая дрожь. Я постоянно мерзла и куталась в шаль.
Матвей спросил тревожно:
– Саша, ты не заболела?
И по-свойски потрогал мой лоб, который, как оказалось, был покрыт холодным потом.
– Со мной все в порядке, – отведя его руку в сторону и хмурясь, буркнула я.
Он, кажется, обиделся. Отошел в сторону и целый день избегал подходить ко мне. Однако вечером, когда, наконец, наш длинный рабочий день закончился, он как ни в чем не бывало пошел провожать меня до дома. Довел, не задержался ни на минуту, развернулся, ушел – выполнил долг и отправился восвояси.
Завтра вечером мы с Матвеем должны были увидеть друг друга в последний раз – точно также расстаться около нашего дома. И всё! Жизнь разведет нас в разные стороны. Завтра мы – я, тетя и Гертруда – собирались вступить на тропу «приключений».
Или злоключений?..
…Я зашла в нашу комнату. Там было необычайно тепло. Видно, Гертруда решила сжечь все оставшиеся дрова перед отъездом.
Обе – и она, и тетя, – были в приподнятом настроении. На столе стояла картошка, вверх поднималась струйка полупрозрачного пара. Похоже, они не только решили все дрова истратить, но и деньги. Ведь цена на картошку на рынке была сумасшедшей.
Мне очень хотелось обсудить с ними опасения насчет завтрашнего дня. Но, увидев их сияющие лица, передумала. Стараясь не показывать, какие страхи бродят у меня в душе, воодушевленно оценила их старания:
– Как здорово: картошечка!
– Мы с Гертрудой на рынок сегодня ходили, – и тетя многозначительно посмотрела на меня. А потом перешла на шепот: – Посмотрели, есть ли доска в заборе, которую можно сдвинуть. Нашли ее. Все в порядке.
Я опять почувствовала себя неспокойно. Засосало под ложечкой. Что будет завтра? Не угодим ли мы в неприятности вместо побега в счастливую жизнь?
Гертруда зашептала:
– Саша, я собрала твои теплые вещи. Посмотри, что ценное ты хотела бы взять с собой?
Я тут же посмотрела на картины Алексея, висевшие на стене.
– И не думай! – строго сказала тетя и перешла на шепот: – Саша, мы берем только деньги, оставшиеся драгоценности, теплую одежду и сменное белье. Картины положить некуда.
– Я вытащу их из рамок, – умоляюще попросила я.
– Ты испортишь их. Давай спрячем здесь, – тетя встала из-за стола и пошла в угол, по дороге захватив ножницы.