Тайна пропавших картин
Шрифт:
Время тянулось медленно. То расстояние, которое обычно проезжалось за десять минут, мне показалось, растянулось на полчаса…
Наконец мы подъехали к рынку. Извозчик остановил лошадь. Мы вышли, а тетя, повернувшись к извозчику, расплатилась. Он тут же укатил. Ему было абсолютно неинтересно, куда это на ночь глядя отправились три женщины…
Рынок закрылся пару часов назад. Но рядом с воротами все еще сидело двое
Мы направились к тому месту, где между двумя заборами, огораживавшими кирпичный завод и рынок, зиял узкий проход. Сделан он был, разумеется, случайно, когда усердные хозяева торговли и производства отгораживали свои владения.
Сейчас проход чернел непроницаемой темнотой, и мне совсем не хотелось туда идти. Но дороги назад не было: шанс, который нам предоставила судьба, придется использовать. Ни тетя, ни Гертруда мне не простят, если я сейчас запрошусь обратно.
Мы оглянулись по сторонам, и одна за другой нырнули в темноту.
Мгновенно свет с улицы – и без того слабый – перестал освещать нам тропинку, и дальше мы пробирались уже на ощупь. Впереди – тетя, за ней – я. Шествие замыкала Гертруда.
Тетя шла и шепотом считала шаги. Таким образом, она собиралась найти доску в заборе, через которую нам предстояло попасть на территорию завода. Я слышала ее взволнованный голос, ежилась от холода и паники, но послушно шла следом.
– Гертруда, а где Петр Прохорович с женой? – вспомнились наши соучастники побега.
Гертруда тяжело дышала. Никогда за ней раньше не замечала, чтобы при ходьбе у нее появлялась одышка. Наверно, просто страх стал результатом ее нездоровья. Я вспомнила синие губы Гертруды перед выходом из дома. Бедная женщина!
– Не знаю, – шепотом, с трудом выдавливая каждое слово, ответила она. – Вроде договаривались встретиться на заводе.
Тетя остановилась.
– Кажется, здесь, – произнесла она и подошла к забору.
Глаза привыкли к темноте, и я могла разглядеть ее фигуру, поднявшую руки к деревянному ограждению. Вдруг стало видно, как в заборе появляется черный треугольный проем.
– Здесь! – радостно прошептала тетя и первая полезла внутрь.
– Можно, я вперед, Саша? – попросила меня Гертруда. – Если не буду пролазить, толкай меня.
Она начала протискиваться между досок. К счастью, щель оказалась достаточно широкой, и через полминуты Гертруда тоже исчезла за забором.
Настала моя очередь.
– Саша, ты где? – услышала я громкий шепот тети.
Отвечать побоялась: вдруг тот, кто все-таки есть за забором, услышит и поймет, какую доску отодвигать… Поэтому просто пошла на шепот.
Теперь мы стояли втроем на площадке перед темным зданием завода и прислушивались к тишине. Где-то здесь должен был быть Петр Прохорович, которого я никогда не видела, но уже хорошо запомнила его имя. А с ним – супруга.
Было очень тихо. Казалось, здесь даже мышей нет.
– Петр Прохорович, вы где? – громко прошептала тетя.
Никто не отозвался.
Тетя прочистила горло и негромко, но вслух, повторила:
– Петр Прохорович, где вы?
Я испуганно вздрогнула: мне показалось, что тетин голос прозвучал слишком громко в ночи. И уже хотела предостеречь ее – попросить ничего не произносить вслух, – как вдруг мы услышали шорох. Громкий шорох. Со всех сторон. И он приближался к нам.
– Что это? – прошептала Гертруда и начала падать.
Я пыталась удержать ее, но она была слишком тяжелой. Женщина грузно опустилась на колени, почти упала на землю, крепко схватив меня за руку.
Но мне было страшно не меньше, чем ей.
– Мамочка! – прошептала я. – Тетя, я боюсь.
И вдруг, сама от себя такого не ожидая, я завопила:
– Помогите!
Что-то стукнуло со стороны забора, прошлепали чьи-то шаги и вдруг… раздался выстрел. Такой громкий, что у меня заложило в обоих ушах. Но я все равно услышала, что ЭТО, которое шуршало, как будто отползло назад.
Я торопливо обернулась. В темноте близко от меня стояла какая-то высокая фигура.
– Петр Прохорович? – спросила тетя незнакомца взволнованным голосом. – Почему же вы так долго? А где супруга?
– Это я, Тамара Александровна! – ответила фигура голосом Матвея…