Тайна реки Семужьей (др.изд.)
Шрифт:
Беседуя со свидетелями, Долгушин несколько раз возвращался к кисету Барбоса. Прохор Петрович шел последним и не видел, что делалось впереди. Старый Каллуст в это время уже миновал лавы и сходил на берег, - что происходило у него за спиной, он не знал. Володя с Федей шли за Барбосом и Немым. Но и они, так же как и Наташа, не могли уверенно подтвердить, что кисет утонул. Один лишь Васька решительно и без тени колебаний заявил, что кисет пошел на дно камнем.
– И тебя не удивило, что кисет с табаком камнем пошел на дно?
– спросил
Васька неловко переступил с ноги на ногу и с достоинством ответил:
– А я… некурящий.
Расспрашивая свидетелей, Долгушин погасил окурок и бережно спрятал его в портсигар. На этот раз он перехватил сдержанную улыбку Наташи и выжидающе посмотрел на нее.
– Третий окурок вы зачем-то прячете в портсигар, - сказала она.
Теперь уже улыбнулся Долгушин.
– Мы работаем в комнате хорового кружка.
– объяснил он, - а хористам курить не полагается. Поэтом и пепельницы тут нет. Вот и приходится собирать окурки в портсигар. Не бросать же их на пол.
– Я вас выручу.
– Наташа достала из кармана лыжных брюк большую раковину и подала ее следователю: - Чем не пепельница?
– Пепельница, - согласился Долгушин, внимательно рассматривая радужно переливающуюся внутреннюю сторону раковины.
– Неплохая пепельница.
– Что это все разглядывают раковину, как какую-то диковину?
– удивилась Наташа.
– Кто все?
– спросил Долгушин.
– Барбос и Немой уставились на нее, как бабка на чудотворную икону.
– Когда уставились?
Наташа рассказала следователю о том, как растерялись Барбос и Немой, увидев, что Володя счищает грязь с сапога такой же точно раковиной.
– Где вы нашли эту штучку?
– поинтересовался Долгушин.
Наташа ответила.
– В яме?
– переспросил ее Долгушин.
– И много было в яме раковин?
– Я не присматривалась.
– Наташа пожала плечами.
– Но яма показалась мне довольно глубокой. А раковины лежали в ней навалом, почти до краев.
– Интересно!
– Долгушин задумался.
– Очень интересно! Спасибо за подарок.
Он погасил сигарету, спрятал окурок по-прежнему в портсигар и снова принялся рассматривать раковину.
Глава тридцать пятая
НА «КУКЛУ»
Перебирая в памяти все, что довелось услышать от задержанных и свидетелей, Долгушин выделил наиболее существенное. Барбос охотно и пространно рассказывал о хищениях семги в заповеднике, о незаконном хранении оружия, даже о захвате поисковой группы молодежи. Готовность пойманного преступника к признанию не удивила Долгушина. Случается и так. Зато стройность суждений Барбоса вызвала у следователя сперва сомнения, а затем и недоверие к его показаниям.
Беседа со свидетелями укрепила эти сомнения еще больше.
Что же осталось у Долгушина после нелегкой рабочей ночи? Предполагаемое появление Сазонова
Долгушин посмотрел на ручные часы и поднялся.
– Вы можете подождать меня?
– спросил он у собеседников.
– Не заснете?
– Заснем - разбудите, - безмятежно ответил Прохор Петрович.
– Делов-то!
Он устроился поудобнее, прислонил голову к стене и закрыл глаза. В тяжелую летнюю пору пастухи привыкают засыпать в любых условиях и так же легко пробуждаться…
Долгушин прошел в правление колхоза, находившееся под одной крышей с клубом. В темноватых сенях он достал из-под бачка с питьевой водой ключ. Открыл кабинет председателя колхоза. Снял телефонную трубку.
– Алло! Кто дежурит? Катюша? Говорит Долгушин. Здравствуй, здравствуй, милая. Дай-ка квартиру секретаря райисполкома. Быстренько.
Долгушин услышал в трубке недовольный голос и вежливо поклонился телефонному аппарату.
– Говорит следователь Долгушин. Долгу-шин! Извините, Никанор Иванович, что в такое время беспокою. Я на следствии. Мне срочно нужна консультация вашего отца… Да-да. Во-первых: важная для краеведения находка. Это по его части. И второе… по моей работе. Тоже важное и срочное. Очень срочное. Но, если он спит, я позвоню позднее.
– Станет мой старик спать в такое время!
– ответил Никанор Иванович. Голос его отдалился, затих. Спустя минуту следователь снова услышал его.
– Только сказал ему о краеведческой находке, как он слез с кровати и в туфлях на босу ногу шлепает сюда. Кричит: «Я сам поговорю». Слушай, Долгушин! Не задерживай старика у телефона. Он в одном исподнем. Добро. Передаю трубку.
– Извините, Иван Сергеевич!
– Голос Долгушина звучал мягко, почти просительно.
– Вы - наш старожил. Почти тридцать лет работали учителем биологии, заведовали краеведческим музеем. Кроме вас, никто не может помочь мне, вернее даже не мне, а следствию.
– Давай, давай, - добродушно просипел в трубке низкий старческий голос.
– Чем смогу - помогу. А насчет важной краеведческой находки как?.. Выдумал? Чтоб вытащить меня из постели?
– Нет-нет!
– горячо запротестовал Долгушин.
– Есть находка. И очень интересная! О ней потом. Прежде помогите следствию…
Слушая подробные, порой даже излишне подробные объяснения знающего и любящего свой суровый край старика, Долгушин довольно улыбался и согласно кивал головой черному, холодно блестевшему телефону. Вот она веревочка: настоящая! Это не «легенда» о хищениях семги. В голове Долгушина уже складывался план дальнейших действий. Но, как ни спешил он, все же пришлось рассказать старику-краеведу и о находке Наташи.
Услышав о дневнике урядника Сарыкина, Иван Сергеевич заволновался:
– А ты не врешь?
– спросил он каким-то изменившимся голосом.