Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
– Хвала и слава Господу нашему!
– Учтите: в ближайшие дни Пако не должен разговаривать, потому что поток воздуха из легких, который в естественных условиях проистекает через гортань и голосовые связки вверх, отвлекается в сторону этой трубочкой. Но, как только мы ее удалим, все пойдет привычным путем.
– Я все поняла, – женщина ласково вытерла нос ребенка. Для этого она воспользовалась большим носовым платком, который уже давно был в употреблении.
– И вот еще что, сеньора: вы этим же платком вытираете носы и других ваших детей?
– Да, а в чем дело, господин хирург?
– Лучше не делайте этого в ближайшее время.
Витус сам не мог бы сказать со всей определенностью, почему он ей это посоветовал, но какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что детям это будет только на пользу.
Два дня спустя сеньора Утрилло появилась снова, на сей раз в сопровождении всех шестерых детей. Витусу вспомнились дети Орантеса, и он невольно улыбнулся.
– О да, господин хирург, – женщина низко ему поклонилась, – ему уже намного лучше!
Витус в первый раз присмотрелся к крестьянке повнимательнее: лицо у нее красивое, глаза большие, губы полные и яркие. Лет ей, наверное, около тридцати, но вид у нее не такой потрепанный, как у многих ее сверстниц.
– Пако, поклонись доктору, – прошептала она на ухо сыну. И улыбнулась Витусу, который заметил, что зубы у нее белые и ровные. Мальчик сделал шаг вперед и поклонился, придерживая рукой торчащую в горле трубочку.
Витус поднял малыша на руки. Тот совершенно свободно дышал носом. Температура тоже спала, доказательством тому служил его прохладный лоб.
– Пако, сейчас мы эту трубочку из твоего горла удалим. Может, тебе будет немножко больно, но ведь ты уже почти взрослый мужчина и плакать не станешь, правда?
Пако решительно кивнул.
– Хорошо, – Витус посадил малыша на ящик и поднес к его носу губку с небольшой дозой наркотика. Его было ровно столько, чтобы мальчик сильной боли не почувствовал и в то же время не заснул. Снял повязку с горла. Слава Богу, края ранки вокруг трубки не воспалились.
– Повязка тебе больше ни к чему, – сказал он, но мальчик никак не отреагировал.
Мягко потянув за трубочку, Витус вытащил ее из отверстия в горле. Освобожденные края ранки плавно сомкнулись.
– Тирза, дай мне, пожалуйста, иглу с ниткой, я наложу простой шов.
Он не отводил глаз от ранки, требовательно протянул руку.
– Тирза! Ты меня слышишь?
– Да, конечно! – в голосе Тирзы прозвучала плохо скрываемая обида.
– Мне нужна игла с ниткой.
Получив, наконец, требуемое, он принялся накладывать шов.
– Сеньора Утрилло, а что с пятью девочками, которых вы привели?
– Я что-то не пойму, господин хирург. Лучше всего, если вы сами их осмотрите.
Витус завязал узелок и обрезал кончики, а Пако поручил заботам Тирзы.
– Хорошо, для начала осмотрим зев каждой из них.
Дети послушно выстроились хирургом и открыли рты. Витус взял большую деревянную ложку и, надавливая ею на корень языка каждой из девочек, осмотрел их по очереди.
Он заметил, что у двоих из них тоже налицо проявления дифтерии в легкой, правда, форме. На этой стадии болезнь еще не отчетливо выражена и затруднения дыхания обычно не наблюдается. Похоже на то, что со всей своей силой болезнь обрушилась как раз на маленького Пако.
– Господин хирург!
– Да, сеньора?
– У меня еще один вопрос, – Беллеса Утрилло умолкла, потому что тема предстоящего разговора ее как-то смущала. – Моя свекровь... Она, знаете ли, живет вместе с нами, часто мучается от прострелов, и я хотела бы вас спросить, нет ли у вас чего такого...
– Разумеется. Обратитесь к моей ассистентке. – Он указал на Тирзу. – У тебя ведь наверняка найдется растирание или какое другое средство на такой случай?
– Да, у меня есть кое-что, Витус.
– Хорошо. Тогда дай этой сеньоре еще жаропонижающее и противовоспалительное для ее дочерей.
– Как скажешь.
Витус посмотрел на нее с недоумением: за что она на него взъелась?
И вот они снова двинулись дальше.
После того как на одном из мелководий они перебрались через Эбро, дорога повела артистов в сторону Вильякрайо и Цильернело-де-Бесано ко множеству небольших озер, где берет свое начало эта большая испанская река. Очередной лагерь они разбили прямо на берегу одного из них, потому что Артуро с Витусом решили, что, богатое рыбой, оно отлично пополнит их запасы съестного.
В первый же вечер они дали представление для жителей окрестных деревень. В каком-то смысле и для них самих это было премьерой.
Артуро с Анакондой дополнили свое выступление совместным номером на канате, а потом выступили как клоун и человек в ночной рубашке. А номер с заменой головы зеленой капустой вызвал особый восторг у детворы.
Магистр-антиподист тоже сорвал аплодисменты, прежде чем Церутти в который раз «распилил» Майю.
А под конец все, даже циркачи, затаили дыхание – Церутти пообещал невиданную сенсацию.
– Почтеннейший публикум, вы сейчас видеть великий Церутти с неповторимый Тонио, который в один время может быть в несколько разные места, си? – иллюзионист изящно поклонился, его птичьи глазки сверкали.
Тирза за ширмой издала дробь на барабане, и вслед за этим, передвигаясь на руках, к Церутти вышел Антонио. Маг ухватил правую ногу близнеца и помахал ею в знак приветствия. Публика прыснула.
Тонио вскочил на ноги и рука об руку с Церутти пошел к высокому буку, крона которого была отлично видна в отблеске языков разложенного под ним костра. Ее шапкой накрывало полотнище. Зрители с любопытством наблюдали за тем, как Тонио по-обезьяньи вскарабкался наверх и тотчас исчез за полотном. В руках Церутти, стоявшего у подножия бука, как по волшебству появился белоснежный канат. Он закрепил его на земле и одним махом подбросил его вверх прямо над собой. В тот момент, когда канат, повинуясь силе тяжести, должен был упасть вниз, он вдруг расправился и как бы сам собой повис в воздухе.