Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
Зрители захлопали в ладоши. Какой-то мальчишка из заднего ряда крикнул:
– Это Тонио ее привязал!
Кто-то из присутствующих рассмеялся.
– Наверное, и в самом деле он, – негромко проговорил Магистр, успевший к тому времени переодеться в свое обычное платье и вместе с Витусом наблюдал за представлением.
Церутти возился у одного из страховочных канатов. Вдруг полотняный купол раскрылся посередине, и все вновь увидели Антонио. Он висел, схватившись за самый конец каната. К безграничному удивлению зрителей, канат не был привязан ни к одному из сучьев, а стоял, как свечка, выделяясь своей белизной на фоне зеленой листвы бука.
– Как это может быть? – прошептал Магистр.
– Не знаю, – шепотом ответил Витус.
С кошачьей ловкостью Антонио проделал несколько гимнастических упражнений, которые публика сопровождала ритмичным хлопаньем в ладоши. Наконец Церутти снизу потянул за один из канатов, после чего полотняный купол снова сомкнулся и Тонио исчез из вида.
Спустя секунд пять Церутти, дернув за канат, снова раскрыл купол, однако гимнаста под ним больше не было.
Зрители глазам своим не верили.
Церутти развязал еще несколько поддерживающих веревок, после чего полотно с шелестом спустилось по покрытому зелеными листьями дереву.
Но где же гимнаст Тонио? Сколько зрители ни вытягивали шеи – на дереве они его так и не обнаружили.
Маг снова и снова в отчаянии звал его из густой листвы, однако гимнаст будто в воздухе растворился.
Церутти задрожал всем телом. Он принялся душераздирающе рыдать о потере своего партнера. Публика присмирела, сопереживая ему.
И вдруг с оглушительным треском прямо под ногами Церутти взорвалась пиротехническая ракета, открылся люк, и из него выскочил человек точно в таком же гимнастическом трико, как у Тонио. Паренек, как две капли воды похожий на Тонио, в несколько прыжков оказался возле мага и вне себя от счастья заключил его в объятия.
Кто это? Тонио? Неужели это Тонио?
Да, это был Тонио! Никаких сомнений быть не могло. Зрители вскочили на ноги и зааплодировали.
Но не все пришли в восторг. Некоторые были в полной растерянности, кое-кто даже испугался.
Неужели они стали свидетелями колдовства? Беспокойство охватывало все большее число людей, кое-кто вполголоса переговаривался со своими соседями, а некоторые собрались даже покинуть поляну. Но тут снова произошло нечто совершенно неожиданное: гимнаст Тонио предстал перед ними в двух лицах, словно раздвоившись.
Мало-помалу зрители стали понимать, что перед ними близнецы, так что фокус объясняется очень даже просто. Тонио, наверное, незаметно для них слез с дерева, в то время как все они не сводили глаз с плачущего Церутти. Потом он исчез в тени других деревьев, спрятался так, чтобы в нужный момент появиться вновь и стать рядом с Лупо.
Сначала зрители захлопали робко, но вскоре их восторг нашел выход в буре аплодисментов.
Магистр, который вместе с остальными вскочил на ноги, воскликнул:
– Никогда не подумал бы, что Церутти добровольно разоблачит собственный трюк. А погляди – зрителям даже понравилось!
– Было довольно трудно уговорить его согласиться на это, уж ты мне поверь.
– То есть как это? – от удивления Магистр даже хлопать перестал. – Это что, ты его надоумил?
– Мы с Артуро. Мы сочли, что будет лучше, если зрители убедятся, что мы работаем по-честному, как положено, и никакого колдовства нет и в помине! Если до властей дойдут слухи, будто у нас что-то нечисто, нам и до тюрьмы недалеко. Опять!..
– Кому знать об этом, если не нам! – Магистр даже растерялся немного. – Почему я сам об этом не подумал? Да-а, плохое забывается быстро, – он снова захлопал. – А все-таки здорово, что вы уговорили Церутти не разводить секретов сверх всякой меры!
– Мы напомнили ему о том, что и номер с клоуном и человеком в ночной рубашке не пользовался бы таким успехом, если бы под конец не объяснялся фокус с головой капусты. Иногда даже лучше играть с открытыми картами. И, кроме того, у Церутти остается номер, в котором он распиливает Майю, причем никто не может догадаться, как это у него получается.
Витус обнял Магистра за плечи, и они оба вернулись к своим повозкам.
– Это верно. Теперь они будут думать, что и этот трюк объясняется очень просто, раз все остальное им ясно. И что никакая это не чертовщина.
– Не желаешь ли супа, Тирза? – Витус стоял перед котлом с черпаком в руке. – Он действительно вкусный...
– Нет, спасибо.
– Но поесть-то тебе нужно! – он оглянулся на стоявших за его спиной артистов. – Мы уже три дня стоим здесь лагерем, и за все это время ты почти ни к чему не притронулась. Что с тобой?
Тирза обиженно надула губы и уставилась на языки пламени.
– Я не голодна. Оставь меня в покое.
– Как хочешь, – Витус пожал плечами и присел к остальным.
Он дал себе слово выяснить, что с ней стряслось.
В последующие дни они ехали строго на север, все дальше и дальше – вдоль реки, которую местные жители называли Бесайей.
Как-то вечером Витус не на шутку испугал Тирзу, которая, согнувшись в три погибели, стояла за повозкой, прижав руки к животу. Заметив, что он смотрит на нее, девушка хотела убежать, однако Витус удержал ее.
– Что с тобой, Тирза? Уж не заболела ли ты?
– Да нет, ничего. Я хорошо себя чувствую, – она распрямилась, но на Витуса не смотрела.
– Тирза! – Витус решил быть понастойчивее. – Ты не только почти ничего не ешь в последние дни, ты вдобавок делаешь вид, что меня не замечаешь, и, самое главное, говоришь мне неправду. У тебя что-то болит, это и слепому видно. Ну, так в чем дело?
Тирза расплакалась.
Витус ощутил полную беспомощность, как и большинство мужчин при виде плачущей женщины.