Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Глава 10
Тиберий не умер и от дел не удалился, но, судя по слухам, доходившим до простых жителей Галилеи, становился все более взбалмошным и вспыльчивым. Как и Ирод Антипа, по-прежнему состоявший в непозволительной связи с женой брата.
— И как может царь предаваться такому безумию? — размышляла вслух Мария. — Он же рискует своим троном.
— Говорят, что любовь — это и есть своего рода безумие, — сказал Иоиль.
«Это безумие, которого я никогда не испытывала, — подумала Мария. — А хотела бы?»
Она обвела взглядом свой уютный дом и не смогла представить себе, ради чего она стала бы всем этим
Мария содержала дом в безупречном порядке, поскольку вкладывала всю нерастраченную энергию в ведение домашнего хозяйства, и поэтому, когда наступал ее черед устраивать празднование Песаха для всей семьи, ей приходилось прилагать куда меньше усилий для церемониального очищения, чем большинству других женщин. Разумеется, она все равно терла и скребла все подряд еще более усердно, чем в обычные дни. Требовалось достать из кладовой и отмыть до блеска всю пасхальную утварь и посуду, а продукты, прежде всего барашка, основательно упитанного — ведь на угощение придут семнадцать человек — заказать заранее. Обычный квасной хлеб иудеи перед Песахом уничтожали до последней крошки. Некоторые, правда, шли на уловку и временно «продавали» имевшийся в домах хлеб иноверцам, но Мария этого не делала. Излишков хлеба у нее в доме не водилось — она предпочитала печь ровно столько, сколько требовалось им с мужем для еды.
Мария яростно наводила чистоту, как будто крошка квасного хлеба могла провалиться в крохотную расщелину в полу, прятаться в кувшине или волокнах ковра. В процессе столь энергичной уборки было легко представлять себе, что таким образом она очищает свое сердце и жизнь. В порыве энтузиазма женщине пришло в голову открыть все сундуки и ларцы, чтобы провести основательную чистку и там.
В деревянном ящике оказалось несколько шерстяных накидок, о которых она забыла. Может быть, их надо отдать нуждающейся семье.
В следующем сундуке хранились памятные вещицы из ее детства: ее поделки, засушенные цветы, которые она выращивала в своем первом маленьком садике — теперь уже поблекшие — и ее детская одежда. Глядя на эти вещи, Мария ощутила подавленность.
«Мне надо их отдать кому-нибудь» — подумала она.
И было там что-то еще, плотно завернутое в тряпицу. Мария медленно извлекла сверток, размотала ткань — и увидела лицо идола из слоновой кости.
Ее окатило холодом.
Ашера! Ты снова здесь. Это имя, с такой легкостью слетевшее с ее губ, всколыхнуло воспоминания и о детских желаниях стать красивой, и о давних кошмарах. Но ведь все это осталось в далеком прошлом, в той жизни, которую Мария вела до замужества. Она не стала немыслимо желанной, не познала невероятную страсть, но и все тогдашние неприятности давно исчезли. Скорее всего, то была игра ее девичьего воображения. С тех пор как Мария вышла замуж, она не страдала ни от тягостных сновидений, ни от путаницы в мыслях, ни от холода в комнате. Ссадины и рубцы, которые приходилось скрывать, тоже исчезли. Все это действительно осталось в прошлом и сейчас вспоминалось как странная болезнь девичества.
«Прекрасная Ашера, — мысленно обратилась к богине Мария.-. Подумать только, как я раньше боялась тебя, как благоговела перед тобой. Я даже всерьез верила, что ты можешь говорить со мной. Говори, Ашера! — велела она ей. — Говори, если можешь!»
Резная статуэтка не отзывалась, ни вслух, ни мысленно. Она просто покоилась на ладони и глядела на женщину.
Мария отложила идола и продолжила уборку. Теперь она вспомнила, что сохранила
Уже смеркалось, с уборкой пора было заканчивать, и, когда она встала, чтобы зажечь лампы, взгляд женщины упал на дожидавшуюся прихода Иоиля фигурку.
И тут, ощутив странное притяжение, Мария снова взяла статуэтку в руки и пристально всмотрелась в вырезанные из слоновой кости безупречные черты — полузакрытые глаза, изгиб губ, волнистые волосы.
«Она само воплощение женственности, — подумала Мария. — Она такова, какой во всех отношениях должна быть женщина. Такая, какой я просила ее сделать меня, когда была невестой. Но теперь у меня есть нужда поважнее».
— Подари мне ребенка! — велела ей Мария, — Подари мне ребенка если это в твоей власти!
С этими словами она вернула статуэтку на место, полагая, что на этом со странной властью Ашеры будет покончено навсегда — ведь не может же кусок резной кости и в самом деле избавить ее от бесплодия. Обращенное к идолу требование было рассчитано не на успех, а на развенчание самой богини.
Несколько дней спустя — дней, когда весь Израиль отчищал и отмывал все, что только можно — солнце клонилось к закату, с которым предстояло начаться восьмидневному празднованию Песаха. Дом Марии и Иоиля сиял. Несколько столов сдвинули вместе, образовав один длинный, чтобы можно было усадить за него всех гостей. Первыми пришли ее родители.
— Подождем, пока не соберутся все, искать крошки не будем, — сказал Натан. — Но лучше бы им поспешить.
Поиски оставшегося в доме квасного хлеба представляли собой особый ритуал, очень любимый ребятишками. Им поручалось перед самым праздником заново осмотреть дом, дабы найти и уничтожить завалившиеся куда-нибудь и упущенные при уборке кусочки квасного хлеба. Само собой, у хороших хозяек случайно ничего никуда не заваливалось, но немного намеренно оставляли для ребятни, иначе — обида смертная. Мария специально положила корочку на виду, на кухонном столе, и разбросала вокруг несколько крошек.
— Моя дорогая, как красив сегодня твой дом! — провозгласила с порога Дина, принесшая свои знаменитые, сдобренные медом пресные лепешки.
За ней вышагивали три ее сына, облаченные в лучшие полотняные туники. Дина держала на руках Анну, и даже наряд малютки был украшен ленточкой. За ней шел Илий с особым угощением, предназначавшимся для пасхального стола — горькими травами.
Сразу вслед за ними пришли Сильван и Ноема с двумя сыновьями и маленькой дочкой. Они тоже принесли подарок — харосет из яблок, орехов и вина, символизировавший строительный раствор, который сынам Израиля приходилось использовать, чтобы изготовлять кирпичи для фараона.
— Итак, дети, — объявил Натан, — возможно, ваша тетушка прибралась не очень аккуратно и где-то остались кусочки или крошки запрещенного хлеба. Господь рассердится на нас, если мы встретим Песах столь неподобающим образом, поэтому вот вам задание: обыщите все как следует, чтобы квасного хлеба не было нигде, ни малюсенькой крошечки. Благословен будет Господь Бог наш, Царь Вселенной, одаривший нас своими Заповедями и повелевший нам удалить запретную пищу.
Он хлопнул в ладоши, и дети помчались в разные стороны. Маленький Идбаш сразу нашел крошки, оставленные на виду, остальные детишки разбежались по всему дому и искали так же усердно, как римские солдаты ищут врага.