Тайники души
Шрифт:
— Ну что же, Робин, похоже, вас все-таки нигде больше не ждут, так что придется вам устраиваться здесь.
— Я правильно поняла, что Дотти не будет еще пару дней? — спросила Робин.
— Вы правильно поняли, — без улыбки подтвердил Люк. — Она договорилась в театре, что ее отпустят на неделю, но дублерша заболела, и теперь ее некому заменить.
Он взял со стола кофейник и снова наполнил свою чашку.
— Хотите еще кофе? — запоздало предложил он Робин.
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она и подумала, что Люк, должно быть, уже давно живет один
Все дело именно в этом, а не в отсутствии должного воспитания. Ну что же, если кто-то и захочет попытаться изменить его, то уж точно этим человеком будет не она, Робин.
И еще Робин подумала, что Дотти, возможно, еще не скоро удастся вырваться из Дублина. Подруга много рассказывала о том, как непредсказуема актерская жизнь. Отчасти именно поэтому она и хотела провести несколько дней во Франции, откуда никто не смог бы ее срочно вызвать. Но раз уж так получилось, то придется…
— Послушайте, Люк, — сказала Робин, — раз Дотти задерживается, думаю, лучше будет, если я…
— Надеюсь, вы не собираетесь перебраться в какую-нибудь гостиницу до приезда Дотти? — Он снова не дал ей договорить. — Сестра не простит мне, если я позволю вам это.
— Можно подумать, это станет для вас трагедией, — заметила Робин, которая именно так и собиралась поступить.
— Представьте себе, да, — твердо ответил Люк, и в его хриплом голосе прозвучали неожиданно-нежные нотки. — Дотти очень дорога мне. Она — особенная. И ее друзья всегда будут желанными гостями в моем доме.
Робин молча согласилась с ним. Она тоже считала свою подругу особенной и неповторимой. Но, несмотря на всю привязанность, которую испытывала к ней, не была уверена, что готова провести два дня наедине с ее братом.
Робин никогда не приглашали в гости к Дотти. Иначе она давно бы знала, что почувствует себя очень неуютно в обществе Люка Харрингтона.
— Вы, кажется, ожидали, что приятелем Дотти окажется мужчина? — спросила она.
— Дотти была так настойчива, когда просила меня быть полюбезнее с этим Робином, что я, естественно, предположил, что речь идет о мужчине. Для нее почему-то было очень важно, чтобы вы знали, что вам здесь рады.
Робин стало тепло от мысли, что Дотти так заботится о ней. И как жаль, что она задерживается!
— Действительно очень трогательно, что Дотти так внимательна, — согласилась она. — Вы, должно быть, еще больше сожалеете о ее отсутствии теперь, когда выяснилось…
— Что вы — женщина, а не мужчина? — подхватил Люк. — Не вижу, чтобы это как-то меняло бы ситуацию.
Еще как меняло, и это было более чем очевидным, учитывая уединенный образ жизни Люка. Робин не была ханжой, но ощущала некоторую неловкость при мысли о том, что ей придется провести две или даже три ночи в одном доме с малознакомым мужчиной. Правда, Люк до сих пор ничем не дал понять, что считает ее хотя бы привлекательной, не говоря уже о большем. Скорее всего он действительно предпочитает одиночество любой компании и воспринимает Робин просто как случайного гостя, навязанного ему обстоятельствами.
Решительно было что-то странное в том упорстве, с которым этот тридцатишестилетний мужчина избегал общества других людей, поселившись в столь уединенном месте, в доме, который снаружи выглядел как развалины, но внутри поражал роскошью.
Учитывая все это, Робин пришла к заключению, что уик-энд в этом доме покажется ей вечностью. Если, конечно, не удастся сбежать.
— Действительно очень мило с вашей стороны, что вы готовы на такую жертву, мистер Харрингтон… — снова начала она.
— Я уже сказал, что меня зовут Люк! — Его голос был резким и неприятным. — И насколько вы можете судить по нашему недолгому знакомству, «милый» — это не то определение, которое можно ко мне отнести.
О да, это она заметила, особенно в тот момент, когда он обещал отдать ее на растерзание собаке, если она закричит.
Робин тряхнула головой.
— И тем не менее…
— Послушайте, если вы заметили, уже темнеет, а у меня еще осталось дело в саду. Так что сейчас я покину вас, чтобы закончить… то, что начал. Примерно через час я вернусь, тогда и поговорим. Чувствуйте себя как дома. Здесь, на полке, кофе и сахар, на подставке — дрова для камина. Отдыхайте, грейтесь, а через час посмотрим, не изменятся ли ваши взгляды. Договорились?
Похоже, Дотти и впрямь много значит для него, подумала Робин. Чем еще можно объяснить такую перемену в отношении нее? Этот человек действительно, пусть и неуклюже, пытается заботиться о ней.
Идея похозяйничать самой на замечательной, уютной кухне выглядела заманчиво. Да и еще одна чашка кофе совсем не помешала бы. Но Робин прекрасно сознавала, что если через час что-то и изменится, то только одно: станет слишком темно, чтобы отправляться на поиски гостиницы, и она будет вынуждена остаться в этом доме по меньшей мере на ночь.
Робин подняла голову и встретила устремленный на нее немигающий взгляд черных глаз. На мгновение ей показалось, что в глубине этих глаз таится невысказанная просьба. Но нет, Люк смотрел на нее внимательно и испытующе, словно прикидывал, решится ли она возражать ему.
Робин выдержала этот молчаливый допрос, не отведя глаз. Она не спешила отвечать, в свою очередь разглядывая странного человека, которого так любила ее подруга, и пытаясь отыскать в нем хоть что-нибудь привлекательное. Кажется, Дотти говорила, что брат — писатель, хотя Робин не могла вспомнить, какие книги он пишет. Это отчасти объясняло его уединенный образ жизни, но никак не нарочитое стремление оградить себя от общества себе подобных!
Было что-то неправильное в сложившейся ситуации, и Робин, принимая во внимание все, что выпало на ее долю за прошедший год, не хотела быть втянутой в нее.
— Дотти ужасно огорчится, когда позвонит в следующий раз, если я скажу ей, что вы предпочли подождать ее приезда в гостинице, — вдруг сказал Люк.
Неужели по ее лицу так легко прочесть, о чем она думает?.. Но в том, что касается Дотти, он был прав. Ее подруга просто не поймет такого поступка. И она, Робин, вряд ли сможет объяснить ей страхи и сомнения, толкнувшие ее на это.