Тайной владеет пеон

Михайлов Рафаэль Михайлович

Андрес сказал:

— Я должен кое с кем посоветоваться, сеньор Мо­лина. — Он нерешительно спросил: — А чем занимается племянник ваших друзей?

— Вы это узнаете по стенам комнаты, — улыбнулся антиквар.

В тот же вечер Андрес перенес свои скудные по­житки в дом сеньора Молина. Комната, которую ему предоставил антиквар, была угловая и, как сразу заме­тил Андрес, позволяла просматривать все подходы к дому. Напротив одного окна тянулись лавки, аптекар­ский и цветочный киоски, другое выходило в сквер. Антиквар усмехнулся:

— Вас здесь не застигнут врасплох,

сеньор Сплош­ное Беспокойство.

Андрес ответил своей застенчивой улыбкой. Потом он взглянул на стены. Они были завешаны рапирами.

— Мой сосед фехтовальщик?

— Не угадали, — сказал Молина. — Дон Габриэль — тореро. [37] Когда-то его любили. Но в последние годы он уже не тот. Пойдете на бой быков, — увидите сами.

Тореро явился поздно ночью, когда Андрес уже улегся. Вошедший сбросил с себя плащ, стянул бо­тинки и, не раздеваясь, бросился на постель. Соседа как будто даже не заметил.

37

Участник зрелищного представления, любимого в Гватемале, — боя быков.

— Будем знакомиться? — спросил Андрес. — Или так?

— Лучше так, — отвечал Габриэль и расхохотал­ся. — Когда полдня бегаешь от быка, мой милый, а вечером обучаешь разных ослов испанским танцам, тебе не очень-то хочется тратить ночь на болтовню.

Он вскочил с постели, и Андрес залюбовался своим компаньоном. Тореро был красив и хорошо сложен. Добрые глаза и легкая округлость подбородка смяг­чали его острый профиль. Очень тонкие, но мускули­стые руки и узкая талия делали фигуру изящной и необыкновенно легкой. Смеясь одними глазами, Га­бриэль с явным любопытством осматривал своего со­седа.

— На ночь? Насовсем? — бросил он.

Андрес уклончиво сказал:

— Пока хватит денег на койку...

— Врете! Старик не нуждается в средствах. Вы кто ему, — знакомый, родич?

— Я племянник его друзей, — Андрес решил про­учить соседа за любопытство. — А вы, сеньор?

Тореро подбежал и пожал ему руку:

— Я тоже племянник, тоже друзей. Спасибо за урок. Вы очаровательный малый, сеньор Андрес.

— Кто вам назвал мое имя, дон Габриэль? — улыб­нулся Андрес.

— Тот же, кто вам назвал мое.

Они жили дружно, не вмешиваясь в дела друг друга, не спрашивая о причинах поздних приходов, не делясь впечатлениями дня. Тореро несколько раз при­глашал Андреса на бой быков, но в университете нача­лись студенческие волнения и Андрес пропадал там до­поздна. Оба уставали и беседовали односложно. Как-то Габриэль стоял у окна и брился, Андрес собирался уходить. Он уже взялся за ручку двери, когда тореро его остановил:

— Взгляните-ка! — весело сказал он. — Они собираются кого-то сцапать.

Андрес подошел к окну. Группа полицейских рас­сыпалась цепью по скверу.

— Вы любите зрелища, — безразлично заметил Андрес.

Он смотрел из-за плеча Габриэля и в зеркальце, ко­торое тот держал перед собой, заметил, как нахмури­лось лицо тореро. Впрочем, это продолжалось

всего секунду. Габриэль намылил щеки и ловко водил ки­сточкой, взбивая белую пену. Андрес держал шляпу в руке, не зная, как поступить.

— Пожалуй, я примусь сегодня за книги, — решил он. — Кончится же когда-нибудь забастовка!

— Я бы тоже не сунулся сейчас в сквер, — заметил тореро.

Андрес искоса взглянул на него, но Габриэль про­должал растирать пену, оставаясь безучастным.

Молина видел, что квартиранты ужились, и особо им не докучал. Лишь раз в неделю он позволял себе останавливать Андреса и выспрашивать подробности о последних месяцах жизни сына.

Случилось так, что и Андрес обратился к хозяину дома: предстояло организовать побег из тюрьмы одного товарища и переправить его в провинцию. Андрес, сму­щаясь и напирая на то, что речь идет всего о сутках, попросил у Молина ссуду. Антиквар задумался:

— Вы вряд ли сумеете вернуть такую большую сумму, — решительно сказал он. — Деньги я дам без возврата, если они пойдут против армасовцев.

Когда к вечеру следующего дня Андрес принес ему долг, антиквар серьезно сказал:

— Мы, деловые люди, ценим уменье держать слово.

...И вот не прошло и полмесяца, он должен снова беспокоить хозяина дома. Роб. Негритянское имя. Молина сочтет Андреса назойливым, да и тореро не придет в восторг.

Обдумывая, как начать разговор с Молина, Андрес не знал, какие беспокойные дни у антиквара. Позво­нил следователь из тайной полиции. Он знает, что у сеньора Молина траур и что он не выходит к клиен­там. Но сеньор Молина мог бы быть полезен новому режиму, сумей он вспомнить товарищей своего сына. Тысячу извинений, но безопасность государства...

— Я жил главным образом за границей и не под­держивал никаких отношений с сыном, — резко отве­тил Молина. — Мы были чужими до самого дня его...

Он не кончил. Он не мог произнести последнего слова.

— Я так и думал, сеньор Молина. Но на всякий случай... Тысячу извинений.

Затем — приезд коллекционера из Гондураса. Ко­гда-то они дружили. Сейчас Молине хотелось выгнать этого преуспевающего рассудительного дельца, который цинично рассказывал, как он вывез из музея своей страны старинные сосуды, заменив их отличной поддел­кой, и нажил двадцать тысяч долларов, перепродав бостонскому королю кофе.

— А потом кофейный король, — стиснув зубы, ска­зал Молина, — в кругу своих друзей назовет нас дика­рями, которые не умеют ценить наследие своих же предков.

Коллекционер поспешил откланяться. Он понимает состояние дона Феликса. Он, собственно, и приехал выразить ему сочувствие в постигшем его горе. Но не стоит всех американцев мерить под одну гребенку. Среди них есть и люди, преданные искусству старины. Например, бостонский джентльмен...

Молина сидел потрясенный. Больше оставаться в бездействии он не мог. Он забросил своих клиентов, он забыл свое дело. Пусть здесь свирепствуют армасовцы и вынашивают аферы спекулянты. Он, Молина, объездит все страны Америки и найдет сокровища своей родины. Когда-нибудь Гватемала помянет его добрым словом.