Тайны боевых искусств Украины
Шрифт:
Памятник в честь переселения запорожцев на Кубань. Современная фотография.
На войне пластуны исполняли роль разведчиков-диверсантов, своеобразных спецназовцев — «коммандос»: «Когда ощущалась потребность в опытных людях на позициях, когда нужен был тайный, скрытый поиск, когда нужно было разведать силы и положение неприятеля, когда в ходе военных действий вставала очередная задача провести рискованную диверсию, когда в бою перед началом и концом нужны были искусные стрелки и т. д. и т. п., тогда запускался в дело пластун. Для этого пластуны имели свою боевую технику, свой опыт и искусство»(216, II, 490). Кроме умения сражаться любым холодным оружием или голыми руками и хорошо стрелять, в совершенстве знали искусство фортификации, минное дело, умели управляться с пушками — (Эрих Лясота писал, что все казаки умеют стрелять из пушек, поэтому не надо нанимать отдельных пушкарей (168, 18)), в случае необходимости были умелыми моряками, пехотинцами или кавалеристами. Факты свидетельствуют, что пластуны были высокообразованными на то время военными. Ведь как бы ни пытались оккупационные псевдоисторики представить сечевое рыцарство как банду примитивных, неграмотных крестьян, которым лень было работать на своих господ и поэтому они убегали за пороги, факты говорят другое. В то время, когда в Московии даже цари не умели
1.4. Боевое искусство пластунов, его корни и происхождение
Относительно военного искусства пластунов, то оно было признано одним из самых мощных в мире. Недаром способ незаметного подползания к цели во многих армиях и сегодня называется «по-пластунски», а их боевые приемы изучаются во многих разведшколах мира. Как отмечал потомственный казак, историк Черноморского казачьего войска, в котором долгое время служил генерал-лейтенант Иван Попко, сами пластуны называли свою тактику «волчья пасть и лисий хвост»(149, 253): то есть сочетание волчьей отваги, силы и выносливости с лисьей хитростью и умением заметать следы. Кстати, само название пластунской тактики «волчья пасть и лисий хвост» очень символично. У всех арийских народов волк-серомаха был символом и покровителем воинов. В германских, индийских, иранских и украинских сказках, легендах, преданиях упоминаются могучие воины-волки, оборотни, которые обладают необычайной силой и магией, которых не берет обыкновенное оружие, только серебряное. Еще древнеримские авторы упоминают о существовании отрядов воинов-волков у древних германцев и скандинавов (символом самого Рима являлась Капитолийская волчица). В древней Персии также были воины-гурки (волки), которые составляли гвардию шаха. У древних осетин военные дружины так и называлась «волчьими стаями». Геродот в своем описании Скифии вспоминал племена невров, которые жили на Полесье и ежегодно на несколько дней превращались в волков. В германских исторических хрониках есть свидетельства, что именно волк был тотемом древних славянских племен боруссов и ободритов. Древнерусские былины также вспоминают двух серых волков, которые сопровождают в дороге богатыря (20, 53–56). В «Повести временных лет» среди воевод князя Владимира упоминается и воевода Волчий Хвост, который победил радимичей и заставил их признать власть киевского князя (146, 96).
Капитолийская волчица — покровительница Рима. VI в. до н. э.
Волк, обвитый змеей. Скифская золотая пластинка VI в. до н. э.
Кимерийские воины в сопровождении волко-собак. IX–VII вв. до н. э.
Изображение священного волка из Михалковского клада. Тернопольщина. VIII–VII вв. до н. э.
Казаки-холостяки, которые проживали на Сечи, назывались «серома» (191, 497), то есть волки, в отличие от женатых казаков, которых называли «сиднями», «гнездюкамы» и «бабниками». Синонимом слова волк является и прозвище славного казацкого полководца-характерника Ивана Сирко. Недаром и покровитель казачества святой Георгий — христианское отображение арийского бога Арея (Ария) — также считался покровителем волков. Священные волки сопровождают святого Георгия во всех его путешествиях. Так же, кстати, как и древнегерманского бога (покровителя воинов) Одина, который, как мы уже упоминали выше, возможно, тоже имеет украинские корни.
Что касается лисицы, то она в фольклоре арийских народов выступает символом хитрости, ловкости и сообразительности. «Хитрая лисица» — такая характеристика человека, который всех может обвести вокруг пальца, так же существует в любом уголке арийского мира: то ли у немцев, или у англичан, у шведов или у украинцев, у индийцев или у иранцев. У всех этих народов даже сохранились народные праздники чествования этого животного. Гуцулы, например, празднуют «праздник лисы», даже два раза в год (в день св. Матфея 21 августа и в день св. Екатерины 6 декабря) (70, 108).
Волк-воин. Бронзовая пластинка с шлема. Швеция. VI в.
Изображение лисицы на посуде трипольской культуры. III тис. до н. э.
Антские воины прячутся под воду. Со старинного рисунка.
Можем утверждать, что название пластунского военного искусства уходит своими корнями к древнейшим традициям арийской боевой культуры. Так, известно пластунское искусство укрытия под водой с помощью тростинки, как и искусство маскироваться, известное еще с времен антов. В «Стратегиконе» Псевдо-Маврикия, написанном в VI в., описывая антов и славян, автор отмечает: «Сражаться со своими врагами они любят в местах, заросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются засадами, неожиданными атаками, хитростями, и днем, и ночью, придумывая самые разнообразные способы. Опытны они также и в переправе через реки, превосходят в этом отношении всех людей. Мужественно выносят они пребывание в воде, так что часто некоторые из числа остающихся дома, на которых совершат неожиданное нападение, опускаются в глубину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные изнутри камышины, которые доходят до поверхности реки, а сами, лежа навзничь на дне реки, дышат с их помощью; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно невозможно догадаться об их присутствии» (200, І, 23). Это искусство передавалось из поколения в поколение, непрерывно совершенствуясь, так и в XIV–XVII веках, как и в VI веке, поэтому иностранные хронисты удивляются виртуозному умению запорожских казаков скрываться под водой с тростиной. Турки называли казаков «те, что находятся под водой». Французский монах-философ Урнье, описывая в Константинополе нападения казаков, отмечал: «Здесь мне рассказывали совсем необыкновенные истории о нападении северных славян (так он называет украинских казаков — Т. К.) на турецкие города и крепости. Они появлялись неожиданно, поднимались прямо со дна моря и наводили ужас на стражу и всех береговых жителей. Мне и раньше рассказывали, будто славянские воины пересекают море под водой, но я считал это вымыслом. Теперь же я беседовал с теми людьми, которые были свидетелями подводных набегов славян на турецкие берега» (183, 131).
Казак под водой. Рисунок К. Ткаченко.
Черноморские казаки возвращаются из разведки. Со старинного рисунка.
Попутно заметим, что знаменитое искусство строить боевой лагерь из повозок запорожские казаки переняли не у половцев или монголов, как нас пытаются убедить некоторые бестолковые историки, это было их родное самобытное славянское военное искусство, известное еще со времен великого переселения народов. Вот как описывает это византиец Феофилакт Симокатта в VI веке: «Петр (византийский военачальник) пошел в левую часть той страны и, прибыв в Маркианополь, приказал 1000 воинам двигаться впереди войска (в качестве разведывательного отряда). Они столкнулись с 600 славянами, которые гнали большую добычу, захваченную у римлян… Поскольку это столкновение для варваров было неизбежным (и не предвещало успеха), то они, соединив телеги, устроили из них как бы укрепленный лагерь и в середину этого лагеря поместили женщин и детей. Когда римляне приблизились к гетам — так в старину называли этих варваров, — они не решились вступать с ними в рукопашный бой: они боялись копий, которые бросали варвары в их лошадей с высоты этого укрепления» (200, І, 29).
Позже советские историки с маниакальной настойчивостью, отыскивая в украинской истории элементы марксистско-ленинской классовой борьбы, никак не могли объяснить, откуда бедные крестьяне, которые убежали на Сечь от господ и все время там пили и гуляли, так в совершенстве знали военное фортификационное искусство. Вот как выглядел казацкий лагерь в 1596 году под Лубнами: «Казацкий лагерь находился в полумиле от города и был устроен следующим образом. Сначала они окружили себя четырьмя рядами повозок, скованных между собой, потом за ними вырыли окопы и насыпали вал выше телег. Сделав несколько ворот, насыпали в лагере напротив каждых из них горки, на которых поставили пушки. Горки эти делались, очевидно, с целью заполнить для вражеских выстрелов отверстия в стенах, где размещались ворота. Внутри лагеря сделали срубы, наполненные землей, по высоте выше вала; на них также разместили пушки, так, что можно было стрелять через вал. В таком виде казацкий лагерь является укреплением… почти непреодолимым для поляков, они хорошо это понимали после битвы около Острого Камня» (131, 561). Причем в лагере каждый казак четко знал свое место, имел до автоматизма отработанный технику (одни стреляли, а другие заряжали ружья), более того, имели даже специальные приспособления: например, для стрельбы из окопов использовались ножи с раздвоенной к верху ручкой, на который ставили цевье ружья, а когда враг близко подползал, они использовались в рукопашном бою (75, 344), для стрельбы стоя и сидя из-за телег использовались «подсохи» (короткие пики с раздвоением на заднем конце), для стрельбы сидя с колена использовались даже казацкие сабли, на рукоятках которых делали разрез, чтобы ставить туда ружье (129, 9). Одни казаки обслуживали орудия, другие бросали ручные гранаты. Не является ли это свидетельством высокого профессионализма наших воинов?
Казацкий лагерь. Неизвестный художник. Нач. ХХ в.
Казацкие ружья. XVII в.
Казак подстерегает татарина. Неизвестный художник. Гравюра. Вторая половина XIX в.
Большую роль в боевом искусстве пластунов играло умение читать следы — «сакми» и организовывать засады — «залоги»: Тот не годится «пластовать», кто не умеет замести за собой собственный след, задушить шум своих шагов в трескучем камыше; кто не умеет поймать следы противника и в следах его прочитать направленный на линию удар. Где с обеих сторон спорят хитрость и отвага, где ни с той, ни с другой стороны не говорят: иду на вы! — там часто только один рано или поздно найденный след решает успех или неудачу. Перебравшись через Кубань, пластун исчезает. А когда по росистой траве или свежему снегу след неотвязно тянется за ним, он запутывает его, прыгая на одной ноге и повернувшись спиной к цели своих поисков, идет пятками вперед, «пятится», хитрит как старый заяц, множеством известных ему способов отводит доказательства своих переходов и остановок (149, 253).
Насколько развитым было у славян искусство разведки, которое позже стало основой пластунского боевого искусства, как ценились славянские разведчики в мире, можно узнать и у других историков тех времен. Так, Прокопий Кесарийский в своей знаменитой книге «Война с готами» с восторгом описывает славянских разведчиков и их искусство захвата пленных: «…Велизарий (византийский император — Т. К.) более всего пытался захватить в плен самых значительных среди врагов, чтобы узнать, ради чего варвары так терпеливо переносят такие страшные муки. Валериан обещал ему легко предоставить эту услугу. В числе его воинов были люди славянского племени, которые привыкли скрываться даже за маленькими камнями или за первым встречным кустом и ловить врагов. Это они не раз проделывали у реки Истра, где они проживают, как применительно к римлянам, так и к другим варварам. Велизарий пришел в восторг от слов Валериана и велел по возможности быстрее позаботиться об этом деле. Выбрав из своих славян одного, большого и крепкого телом и очень энергичного, он поручил привести живым одного неприятельского воина, дав твердое обещание ему, что Валериан наградит его за это большими деньгами. Этот воин сказал, что он легко проделает это там, где находилась трава. Готы уже давно из-за нехватки продовольствия питались ею. И вот этот славянин, рано утром пробравшись очень близко к стенам, прикрылся хворостом и, свернувшись в клубочек, спрятался в траве. Утром пришел туда гот и быстро начал собирать свежую траву, не ожидая никакой опасности со стороны куч хвороста, но часто оглядываясь в сторону вражеского лагеря, как бы оттуда кто-нибудь не двинулся против него. Славянин, который накинулся на него сзади, неожиданно схватил его и, сильно сжав посередине обеими руками, принес в лагерь и вручил Валериану» (200, І, 21–22).