Тайны дома Романовых
Шрифт:
Исполнительный комитет торопил Халтурина, но он действовал наверняка и не спешил. Он прожил в Зимнем уже несколько месяцев, за это время довольно хорошо и подробно изучил его план и знал, что над погребом находится зал, где обычно обедает и ужинает вся семья. То, что при взрыве погибнут и женщины, и дети, и слуги, и солдаты, ни Халтурина, ни его руководителей ничуть не смущало. Он был холодным и расчетливым прагматиком, и ему предстояло лишь точно выбрать время взрыва, зная наверняка, что царь – в столовой.
И снова в центре событий оказалась Перовская. Как и в первый раз, она узнала от матери, что 5 февраля к царю пожалует брат императрицы с сыном, Александром Баттенбергом, князем Болгарии.
Он хотя и был монархом, но монархом конституционным.
Начало ужина было назначено на 6 часов, и Желябов приказал произвести взрыв в двадцать минут седьмого, когда вся семья уже будет за столом. Однако поезд опоздал на десять минут, а кроме того, отец и сын, оказавшись во дворце, сначала пошли к императрице Марии Александровне, так как она из-за болезни не могла присутствовать на ужине и собиралась оставаться в своих апартаментах.
Обо всех этих тонкостях дворцовый столяр, разумеется, не знал и потому никаких поправок в свой план не внес.
И когда отец и сын Баттенберги сидели у постели их сестры и тетки, император ждал своих гостей в соседнем со спальней большом кабинете, а цесаревич Александр и великие князья и княгини стояли в ожидании отца и гостей в смежном со столовой зале, раздался взрыв. Погас свет, зазвенели выбитые стекла, посыпалась штукатурка. Никто из членов семьи не пострадал, но было убито девятнадцать и ранено сорок восемь солдат. Столовая и соседняя с нею Желтая гостиная были совершенно разрушены, из подвала валил дым, и снова Александр, не потеряв самообладания, мгновенно бросился помогать раненым. Но тут же ужасная мысль молнией ожгла его мозг, и он, почувствовав, как падает сердце, побежал к лестнице, ведущей на третий этаж. Не помня себя, Александр в несколько прыжков одолел первый марш и вдруг увидел, как навстречу к нему, в ад и мрак взрыва, летит Катенька. Он схватил ее в объятия, и они оба, прижавшись друг к другу, заплакали.
Несмотря на опасение нового покушения и хорошо осознавая угрозу собственной жизни, Александр через три дня после случившегося в Зимнем дворце пошел на похороны солдат, погибших при взрыве. Он шел с высоко поднятой головой, но все видели, как по его щекам бежали слезы. И все же горе не сломило воли царя, и он продолжал и дальше решительно бороться с террористами.
Для централизации усилий правительства и местных органов власти через неделю после взрыва была создана Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия. Ее начальником стал М. Т. Лорис-Меликов, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, герой последней русско-турецкой войны и один из лидеров либерального движения в России. Членами Комиссии стали министры, сенаторы, генералы и чиновники высших рангов, ответственные за сохранение порядка.
Лорис-Меликов получил небывало широкие полномочия и мог бы стать диктатором России, если бы у него имелись такие склонности. Но он был человеком совсем иного склада, и когда, как ему показалось, обстановка немного нормализовалась, он просил царя отменить чрезвычайное положение и чрезвычайные законы и вернуться к обычному ходу дел, хотя через десять дней после того, как Лорис-Меликов стал во главе Комиссии, и на него было совершено покушение.
Террорист-народоволец Молодецкий стрелял в «диктатора» на улице, но храбрый 55-летний генерал обезоружил его, свалил на тротуар и передал подоспевшим полицейским. По новому закону террорист был осужден в 24 часа и повешен.
Меньше чем через два месяца после этого, 11 апреля 1880 года, Лорис-Меликов поставил перед Александром вопрос о дальнейшем проведении реформ – крестьянской, судебной, финансовой, городской и других, не отказываясь от борьбы с террором. Так, продолжая реформы и в то же время усиливая борьбу с революционерами, Лорис-Меликов пытался умиротворить Россию.
От Тризны – к свадьбе
22 мая 1880 года в 8 часов утра умерла императрица Мария Александровна. Она тихо скончалась после очень долгой болезни, продолжавшейся полтора десятка лет. Последний месяц больная почти все время находилась в полузабытьи и умерла так незаметно, что не успели даже позвать близких, чтобы проститься с нею. 28 мая ее похоронили в Петропавловском соборе, и во время похорон царедворцы заметили, что Екатерины Михайловны среди присутствующих нет, несмотря на то что она, как фрейлина, должна была бы провожать императрицу в последний путь.
Долгорукова осталась в Царском Селе и там ждала Александра. Он приехал к ней на следующий день и посвятил ее в планы относительно перемен, которые неминуемо должны были произойти в связи со смертью Марии Александровны и в штате двора, и в его собственном домашнем обиходе, не касаясь существа их личных взаимоотношений.
Среди тех намерений, о которых царь сообщил своей возлюбленной, было и одно весьма немаловажное, касающееся его невестки Марии Федоровны. Это намерение Александр осуществил уже на следующий день, 29 мая, издав рескрипт на имя цесаревны Марии Федоровны, которым она назначалась преемницей скончавшейся императрицы и объявлялась августейшей покровительницей и руководительницей Ведомства императрицы Марии. (Ведомство носило имя его основательницы – императрицы Марии Федоровны – жены Павла I. В его задачи входило всемерное содействие образованию детей, юношей и девушек, а также широкая благотворительность всем россиянам.) О масштабах Ведомства и разносторонности его деятельности свидетельствует то, что к этому времени в его состав входило 459 учреждений: Александровский (Царскосельский) лицей, Николаевский Сиротский институт в Гатчине, 27 женских институтов со Смольным во главе, 77 женских школ, 31 мужская гимназия, 20 специальных мужских учебных заведений, училища для глухонемых, воспитательные дома, училища нянь, фельдшериц, дома призрения для больных и престарелых, богадельни, повивальные (акушерские) пункты, 113 детских приютов, благотворительные общества, 23 больницы и т. п.
Кроме того, к цесаревне Марии Федоровне перешло и руководство Российским обществом Красного Креста, возникшим за 13 лет перед тем под названием «Общества о раненых и больных воинах». (Мария Федоровна руководила им в годы русско-японской и во время 1-й Мировой войны, и делала это весьма успешно.)
И лишь 25 июня – через месяц после похорон жены – Александр сказал Екатерине Михайловне то, чего она ждала вот уже четырнадцать лет: «Петровский пост кончится 6 июля. В этот день я решил обвенчаться с тобой». Однако он ни слова не сказал об этом ни одному человеку. Лишь за два дня до срока, 4 июля, Александр, находясь в Царском Селе, вызвал Александра Адлерберга и заявил, что хочет обвенчаться с Долгоруковой. Адлерберг пытался возражать, но царь сказал, что волен распоряжаться собственной судьбой, как сочтет нужным, тем более что жениться на Долгоруковой ему велит чувство долга перед нею и их общими детьми. Свадьба состоялась в назначенный день в три часа дня в Большом Царскосельском дворце, в одной из маленьких комнат, где стоял походный алтарь – обыкновенный стол, на котором стояли: крест, евангелие, свечи, венцы и обручальные кольца.
При венчании присутствовали: граф А. В. Адлерберг, генерал-адъютант А. М. Рылеев, мадемуазель Шебеко и генерал-адъютант граф Э. Т. Баранов. После венчания Александр пригласил свою молодую жену и Веру Шебеко на прогулку, попросив взять с собою и старших детей – Георгия и Ольгу.
Шебеко рассказывала потом, что вдруг Александр с неожиданной печалью в голосе сказал:
– Я боюсь своего счастья, я боюсь, что меня Бог слишком скоро лишит его. – И вслед за тем настойчиво попросил сына обещать, что он никогда не забудет своего отца.