Тайны полуночи
Шрифт:
Потом холмы стали ниже, а красноватые почвы тверже. Местами встречались топкие места с ручейками, но они не причиняли обозу особых затруднений. Кроме сосен и кедров появились дубы и магнолии.
Теперь часто встречались фермы с изгородями, обвитыми белыми, голубыми и розовыми вьюнками. Теперь местность уже не носила разрушительных следов войны — фермы казались зажиточными, жители улыбались приветливо. Это сразу повысило настроение переселенцев, разговоры вечером у костра стали веселее, чаще звучала музыка.
Во вторник вечером они расположились лагерем в пятнадцати милях от Монтгомери, места рождения и первой столицы Конфедерации южан. Это был край, жители которого были полны сознанием превосходства белых людей. Сейчас, как и все южные штаты, он находился на военном положении из-за отказа алабамцев принять Четырнадцатую поправку к Конституции. Война, казалось, не затронула Алабаму, или разрушенные здания уже были восстановлены, а фермеры вели свое хозяйство успешно и благоденствовали.
Джинни все эти дни наравне с Чарльзом Эвери правила фургоном, смазывала колесные оси, поила и кормила мулов и восстанавливала запас воды в бочонках, а кроме того стряпала, мыла посуду, помогала в домашних работах своим подругам или сидела с их детьми. Занятость помогала ей отвлечься от странного и обидного поведения Стива, который снова избегал ее.
Некоторые переселенцы поехали в город за припасами, и Стив тоже поехал в Монтгомери — как Джинни подозревала, чтобы быть подальше от нее. Наедине и нельзя было встречаться, потому что Чарльз больше не приглашал ее. Но он, очевидно, боялся даже случайных встреч. Неужели их близость повергла его в панику? Почему он, холостой одинокий мужчина, так боится сближения с незамужней девушкой?
Джинни присматривалась к его поведению — он часто беседовал с людьми, расспрашивал их, словно хотел что-то выведать, как казалось Джинни. Ей чудилась в его встречах и разговорах какая-то тайная цель. Уж не из-за этой ли цели он обольстил Джинни, чтобы использовать ее? Но он и не подходил к ней после ночи в гостинице.
Она попробовала расспросить о нем нового проводника, Лютера Бимса, Большого Эла.
— Вы, видно, старые знакомые с мистером Карром? — спросила Джинни.
— Нет, мы первый раз с ним вместе работаем, но надеюсь, что не последний. Он хороший напарник, — ответил добродушный великан. — И обучил вас всех неплохо.
— О да, — признала Джинни, — мы ему многим обязаны. Значит, вы недавно познакомились?
— Да, компания вместе наняла нас на работу…
Джинни поболтала со вторым проводником, но, к своему разочарованию, не узнала о Стиве ничего нового. Правда, она заметила, что Лютер Бимс, судя по его рассказам о разных маршрутах, более опытный проводник, чем Стив, Тогда почему же главным проводником наняли не его, а Стива, который больше подходил на роль помощника? Это показалось ей странным.
В Монтгомери, наблюдая за тремя подозреваемыми, Стив не заметил ничего интересного. Они ходили по лавкам, разговаривали с местными жителями, делая все открыто и не таясь от Стива. Стив был разочарован, тем более что ему хотелось быть в лагере с Анной…
Нет, не в лагере, а в гостиничном номере в городе. Но не было никакой надежды, что ночь любви повторится, да Стив и остерегся бы этого даже в том случае, если бы Анна приехала в Монтгомери. Его смутные подозрения и опасения не исчезли, когда он получил из Джорджии известие о Чарльзе Эвери. Агент, правда, подтверждал, что у того есть дочь Анна девятнадцати лет, но «его» Анна, эта молодая женщина в лагере переселенцев, могла и не быть дочерью Чарльза Эвери! Он не получил еще телеграммы из Техаса, подтверждающей покупку Чарльзом Эвери ранчо Бокс Эф в Вако, а до Джексона, где он ожидал получить это известие, был еще долгий и томительный путь. Но только после этого подтверждения он мог вернуться к Анне с легким сердцем, а пока умышленно избегал ее, хотя чувство вины и страстное желание просыпались в нем даже при звуке ее голоса.
Три дня Джинни сверх повседневной нагрузки нянчилась с тремя детьми заболевшей Мэри Виггинс. Та, очевидно, простудилась или отравилась пищей — у нее были рвота, головная боль и удручающая слабость. Она ехала в своем фургоне с грудным малышом, а остальные трое детей — в фургоне Эвери. Двое старших не доставляли Джинни особых хлопот, но младший, полутарогодовалый, требовал непрестанного внимания.
К счастью, она уже привыкла править фургоном и без затруднений переправлялась через ручьи или топкие места. По дороге попадались звери: кролики, белки, лисицы, встречались даже олени и однажды медведь. Попадались и ядовитые змеи.
В этот вечер лагерь расположился на берегу реки Алабамы, и женщины затеяли стирку. Джинни и ее подруги не позволили слабой после болезни Мэри идти на реку и сами стирали ее белье.
Стив все эти дни восхищался Джинни, которая так ревностно и бескорыстно помогала подруге. Он не мог удержаться, чтобы не подойти к ней на этой стоянке:
— Вы взяли на себя большую нагрузку, Анна. Даже похудели. Джеймс говорит, что Мэри уже лучше, так что верните ей детей и отдохните немножко!
— Вы тоже всем помогаете, Стив. И не говорите, пожалуйста, что это входит в ваши обязанности. Если заслужили благодарность, так примите ее.
— Слушаюсь, мадам, — засмеялся он, но потом серьезным тоном признал: — Вы правы, Анна. — «Только бы не узнать плохого о ней», — думал он тоскливо и тревожно.
— А как же? Конечно, я всегда права, — улыбнулась она, не отрывая от него взгляда.
— Неужели всегда? Вы никогда не совершали такого поступка, о котором бы потом сожалели, считая, что поступили неправильно? — спросил он.
«Что он имеет в виду? — подумала она. — Ночь любви, когда она отдалась ему? Или Хочет вырвать у нее признание, которое дало бы ему повод отвергнуть ее?»
— Нет, — ответила Джинни, — не могу припомнить поступка, в котором бы я раскаивалась теперь. А вы?
Стив заметил, что она уже не говорит веселым беспечным тоном и улыбка ее угасла.
— Как знать, — ответил он, — в чем человек должен раскаиваться? Это зависит от точки зрения. Люди судят о своих и чужих поступках по-разному. Даже христианские Десять Заповедей истолковываются неодинаково. Сказано: не убий! — а северяне и южане, белые и негры, белые и индейцы убивали и убивают друг друга. Сказано: не укради! — а многие считают, что ограбить своего врага — не значит нарушить эту заповедь. Брауны и Дэниэлсы считают грехом работать или развлекаться в воскресный день, но без конца толкуют о ненависти, отмщении, убийстве. Как тут решить — праведны эти люди или злы? Такие люди считают себя праведными, но в действительности раздувают в костер искры зла, и мир не станет от этого лучше.
Она спросила, пытаясь уяснить себе его слова:
— Вы говорите о клане и подобных группировках?
— Ну, положим, что так! А вы что об этом думаете?
Джинни думала, что он искусно уводит разговор от темы их взаимных чувств и отношений. Ну и ладно, подумала она. Он хоть подошел к ней сегодня, и сейчас они рядом. Гораздо тяжелее было, когда он проходил мимо.
— Я думаю, что у Клана есть и хорошие, и плохие стороны.
— А вы бы поддержали Клан?
— Я? У меня нет для этого оснований.