Тайны Шлиссельбургской крепости
Шрифт:
«И вынесли из города святые мощи с крестами и со звоном и с провожанием духовных персон и светских всяких чинов жителей, со множеством народа, несли святые мощи за город… — свидетельствует очевидец. — И вынесли, и поставили на Студеной горе».
Был уже вечер. Начинался дождь. Внизу, в городе, во всех церквях и монастырях не смолкал колокольный звон.
Путь оказался трудным и неподготовленным.
Как отметил архимандрит Сергий, «была остановка на реке за худым мостом, стояли долго и мост делали», а однажды — «мост под мощами обломился», иногда — «дождь во весь день и дорога огрязла».
Священнослужители подошли к перенесению мощей Александра Невского в Северную столицу подобно тому, как во времена правления отца Петра I, царя Алексея Михайловича, подходили к перенесению с Соловков мощей святителя Филиппа, митрополита Московского. И хотя будущему патриарху Никону тоже пришлось преодолеть тогда на своем пути немало препятствий, он справился со своей задачей намного успешнее, нежели петровские посланцы.
Впрочем, иначе и быть не могло.
Во времена Никона праздником было само прибытие святых мощей в Москву, Петр I день прибытия святых мощей назначил, как он это любил, по своей «державной воле».
Неделю добирались от Владимира до Москвы…
18 августа мощи были в Первопрестольной. Весь день звонили тогда колокола в Москве.
Понятно было, что к годовщине Ништадского мира уже не поспеть в Петербург, и лучше было оставить мощи в Москве, но от «отца Отечества» не поступало никаких указаний, и движение было продолжено.
23 августа зазвонили колокола в Клину.
26 августа — в Твери.
31 августа — в Вышнем Волочке.
7 сентября пришли в село Бранницы, погрузили здесь ковчег на судно и поплыли. И снова стояли, пережидая погоду, и только
9 сентября вышли в Ильмень.
10 сентября — были в Новгороде…
Перенесли мощи святого князя в Софийский собор, где не раз бывал при земной жизни Александр Невский, и здесь епископ Иоаким отслужил над ними литургию.
Вечером поплыли дальше, по Волхову…
Снова останавливались — теперь уже в Хутынском монастыре.
«И от того Монастыря в путь пошли. А в ночь 13 сентября дошли до города Старой Ладоги, и из оной Ладоги встретили святые мощи со кресты Ивановского монастыря игумен Лаврентий, да Николаевского монастыря строитель Гавриил с братиею и с прочими духовными персонами и со светскими служителями и с собранием многочисленного народа, и проводили за город со обычайною процессиею и с звоном».
15 сентября 1723 года из Новой Ладоги поплыли в Шлиссельбург.
Давно уже завершились торжества в честь годовщины заключения Ништадтского мира, и в Шлиссельбурге, препроводив мощи к Пушечной пристани на Неве, остановились, ожидая дальнейших указаний императора.
Император молчал.
Наконец пришел указ Святейшего синода — разместить святые мощи в Шлиссельбурге, поставив их в каменной церкви. Здесь и находились они до августа 1724 года…
Вдумаемся в сам факт пребывания святых мощей благоверного князя Александра Невского в Шлиссельбурге, крепости, построенной его внуком, князем Юрием Даниловичем!
Пять столетий назад здесь, на Неве, разгорелась слава благоверного князя, начался его Путь, созидавший Русь…
Здесь остановил юный князь Александр поход крестоносцев на Русь, здесь разгромил он шведов.
Его прозвали за эту победу Невским.
С таким же правом он мог бы носить прозвище Александра Псковского или Александра Чудского, и всё же народная молва не ошиблась, выбрав Александру имя.
Невская битва — это не просто выигранное сражение, а явленное Господом Чудо, свидетельствующее, что страна сохранится, что Русь нужна Богу, и Он возродит ее в новой силе и славе…
В духовном смысле сражение на Неве стало небесным знаком, обетованием Московской Руси, идущей на смену Руси Киевской…
И совсем не случайно, что одержана эта судьбоносная победа была на подступах к городу, которому предстояло подняться здесь пять столетий спустя. Городу, на улицы которого никогда не ступала нога чужеземного захватчика…
А через шесть лет Александр Невский потерял отца.
Он умер в Каракоруме, и сразу распространились слухи, что Ярослав Всеволодович отравлен вдовой хана Угэдэя…
Задумаемся, какие мысли могли занимать Александра Невского, когда вскоре после похорон отца отправился он в ставку хана.
Какие чувства переполняли отважное сердце осиротевшего князя?
Он был князем единственного нетронутого вражескими нашествиями княжества! Блистательные победы одержал он над могущественными врагами… Вспомним, наконец, что Александру Невскому было тогда всего двадцать шесть лет…
Как же не воспламениться, как не разгореться в сердце праведному огню мщения?!
И если бы князь Александр Невский был просто героем, он так бы и поступил.
Но Александр Невский — не просто герой.
Он — святой князь. Смиренномудрие, не вписывающееся в западный героический эпос, уживалось в святом Александре Невском с воинским бесстрашием и дерзкой отвагой.
Наши историки еще не определили до конца отношение к державе, зародившейся в читинско-монгольских степях, на берегах Онона… Тем не менее постепенно происходит осознание того непреложного факта, что именно империя Чингисхана была непосредственной предшественницей Российской империи…
Поразительно, но ведь и наследница ее — Советская империя — практически совпадала своими границами с двумя своими предшественницами. Воистину, в этом смысле, наша страна — феноменальное, небывалое в мировой истории образование.
Из различных центров, на основе совершенно различных государственных идеологий, различными империеобразующими этносами создавались эти три государства, но совпадала их территория, на которой — лучше ли, хуже ли! — но обеспечивалось выживание всех включенных в империю народов. Когда же империя благодаря враждебным внутренним силам разрушалась, она снова возникала, уже на основе другой идеологии, другого этноса, из другого центра, но в тех же самых границах…