Тайны Зимнего дворца
Шрифт:
— Голубка, вздыхаетъ о своемъ голубк? Она хочетъ знать куда онъ полетлъ?! Да, къ своей новой возлюбленной!!
Вдьма произнесла эти послдніе слова голосомъ, пронизывающимъ до мозга костей.
— Старую любовь замнила новая, прибавила она смясь.
При этихъ послднихъ словахъ сердце молодой женщины надорвалось; слезы, которые она съ трудомъ удерживала, брызнули изъ ея глазъ, на съ отчаяніемъ сжала руку старухи.
— Сжался надо мной — Марфуша! Не мучь меня боле темными словами! Вотъ бери все — что на мн, Марфуша, но скажи мн правду! Я хочу знать всю правду!
Въ это время она бросила на столъ свой туго набитый кошелекъ, браслеты, брошку, и готовилась уже снимать серги, когда Марфуша остановивъ ее руку, съ презрніемъ оттолкнула деньги и драгоцнности.
Бери назадъ свои сокровища, сказала она гробовымъ голосомъ. — Цыганк, которая черезъ часъ умретъ, ненужны деньги.
Незнакомка казалось не понимала. Горе и томлніе неизвстности лишили ее разума.
— И такъ ты хочешь знать гд твой милый? Вдь для этого ты пришла ко мн? Ты видишь, я много знаю, я все знаю. Видишь, продолжала она боле ласковымъ голосомъ, умирающимъ дано предугадывать будущее, тмъ не мене они знаютъ настоящее и прошедшее. — Любовь къ теб бывшая въ сердце твоего мужа, замнила другая любовь, боле сильная! Да онъ теб измнилъ!
Несчастная молодая женщина чувствовала, что ея колни подкачиваются, она сла на лавку противъ цыганки, устрмивъ на нее взглядъ полный безнадежной грусти.
— Успокойся, дитя мое, продолжала Марфуша, и тонъ ея голоса становился все нжне, не женщина заступила твое мсто въ сердце мужа.
— Кто же такой? прошептала молодая женщина умолящимъ голосомъ.
— Это возлюбленная такова, что предаетъ смерти всхъ, кто ею увлекается! Ради нее и умретъ твой мужъ, прибавила она хладнокровно.
— Кто-жь это такой? вскрикнула въ испуг незнакомка.
— Родина! грустно отвтила старая колдунья, вытирая невольно навернувшіяся слезы.
Вдругъ послышался шумъ за окномъ и точно шагъ лошади, шлепающей по грязи.
Цыганка вскочила съ своего мста и схватила незнакомку, чтобы поднять со скамьи съ такой силой, какую нельзя было ожидать въ слабой старой женщин.
— Скорй въ этотъ чуланъ! Онъ не долженъ тебя видть, ради тебя и спасенія жизни твоего мужа! Скорй, скорй, повторяю теб — это онъ!
При этихъ словахъ она втолкнула молодую женщину въ темный чуланъ.
— Кто это?… спросила незнакомка.
— Кто? повторила цыганка, кто?
Ты къ твоему горю, это слишкомъ скоро узнаешь! Но повторяю теб, если ты только покажешься, ты погубишь и себя и своего мужа.
Говоря эти слова она заперла дверь чулана на задвижку.
III
Длая видъ, что не замчаетъ вновь прибывшаго гостя, вдьма вернулась къ очагу, подкинула щепокъ, насыпала кофе въ кострюлю, налила воды и стала спокойно его кипятить. Пока она всмъ этимъ занималась, человкъ высокаго роста, закутанный въ старую военную шинель [2] , вошелъ въ комнату. Очевидно старуха замтила его приходъ; но она и не подавала виду и продолжала свои занятія.
2
Николай
Офицеръ смотрлъ на нее нсколько времени, но видно было, что онъ не привыкъ ждать, и топнувъ ногой, съ нетерпніемъ крикнулъ:
— Ну что же, старая вдьма, оглохла и ослпла что ли?
Марфуша медленно обернувшись стала взглядываться въ новаго постителя, но лицо ея не выразило ни страху ни удивленія.
— Ты пришелъ узнать сколько теб осталось жить? Ну такъ слушай:
Прежде чмъ явиться весна, настанетъ твой послдній часъ. Сперва я, а ты потомъ, мы оба найдемъ покой въ могил.
— Да, ядъ, ядъ! А вдь неправда ли, это чудная вещь! Вдь не въ вин, а въ яд находишь утшеніе и забвеніе!
Офицеръ пристально взuлянулъ на цыганку, но ни одинъ мускулъ его лица не дрогнулъ.
Произнесла ли она эти слова на удачу, или проникла въ глубину его думъ?
Онъ не возражалъ на ея слова и старуха продолжала:
— Хочешь ли голубчикъ-батюшка, подождать, пока мой кофе поспетъ, не ради того, чтобъ выпить чашечку, отъ которой ты пожалуй и не отказался бы, въ особенности еслибъ зналъ что онъ отравленъ… А можемъ пока разложить карты?
Услышавши слово «ядъ» офицеръ невольно вздрогнулъ, но когда старуха упомянула объ картахъ, онъ утвердительно кивнулъ головой.
Старуха сняла со свчки, сла къ столу и предложила къ офицеру ссть противъ нее.
— Садись, сказала она, не смущайся, хоть лавка эта не тронъ, за то на ней безопасне и спокойне.
Офицеръ опустился на скамью и задумчиво облокотился головой на руку, пока старуха съ угрюмымъ видомъ тасовала карты. Цыганка разложила карты по всмъ правиламъ искусства и вскрикнула:
— Слышишь ли, труба прогремла! Она довольствуется своими прежними побдами, такъ какъ доказала Востоку свое могущество! Твои враги поступятъ также если…
Она замолчала. Долго ждалъ незнакомецъ, чтобы цыганка заговорила, но такъ какъ она продолжала молчать, офицеръ съ нетерпніемъ спросилъ:
— Если!… Говори же, старуха, что значитъ это «если»?…
Старуха продолжала хранить молчаніе, разсматривая карты. Наконецъ она сказала:
— Карты ничего мн не открываютъ объ будущемъ, он только говорятъ о прошломъ, которое ты, пожалуй, уже забылъ. Пока кофе поспетъ и дастъ мн возможность угадать твое будущее, я теб разскажу по картамъ прошлое.
Она снова принялась разсматривать карты и сказала:
— Эта пятерка пикъ говоритъ мн объ пяти жертвахъ, которыхъ ты повсилъ…
— Старуха!… крикнулъ офицеръ.
Казалось, что цыганка не слышала его возгласа и спокойно продолжала:
— У одного, изъ пяти мучениковъ, была дочка, хорошенькая блондинка.
Однажды утромъ она проснулась отъ необычнаго шума — это полиція опечатывала послднее имущество вдовы и сироты, такъ какъ судъ приговаривая отца къ повшенію, отдавалъ все его имущество царю и оставлялъ семейство нищими…