Тайный гонец
Шрифт:
— Садись, коль велят.
Опустился Ива на траву.
— Кто тебя просил в оружейный погреб ходить?
— Сидеть сложа руки спокойнее?
Игнатий посмотрел задумчиво на Иву:
— Снять бы с тебя штаны…
Неладно стало Иве. Будто и вправду совершил какую оплошку.
А Игнатий:
— Лишние глаза привлекаешь к себе. Вовсе ни к чему. — И спокойно, не сердясь: — Чего разведал?
Рассказал Ива.
— Небогато.
— Сам сходи, — опять озлился Ива.
Пропустил Игнатий грубость мимо ушей.
— Ты сейчас возле Амвросия поболее потрись.
— Я?! — подскочил Ива.
— Ты, ты… — спокойно продолжал Игнатий. — Не прыгай, ровно блоха. У меня аж в глазах мельтешит. Так вот, почаще возле Амвросия будь. Он не сегодня-завтра по деревням поедет, собирать долги. Постарайся, чтобы тебя взял с собой. В деревне Марьино найди случай сказать Кузьме Егорову, чтобы ко мне зашёл.
— Лохматый такой, здоровый? — спросил Ива.
— И его знаешь? — удивился Игнатий. — Проворен. Откуда?
Рассказал Ива о встрече в кустарнике. Понятно сделалось Игнатию — чистый случай это знакомство. А всё равно рад был.
— Добро. С другим не спутаешь?
— Не сомневайся.
— В оружейные подвалы без моего приказа ни ногой.
— Ладно, — неохотно согласился Ива.
Смерть как не хотелось ему идти к Амвросию. А ничего не поделаешь — надо.
Вечером Амвросий возвращался из церкви в свою келью, обронил палку. Ива тут как тут. Кинулся, поднял палку, с поклоном подал:
— Возьми, батюшка.
Амвросий кивнул головой, вроде поблагодарил.
На другой день Ива чуть свет — у келарской палаты. И не зря. Кликнули его:
— Эй ты, подь сюда!
Вошёл Ива в келарскую палату — важно на скамье развалился Амвросий.
Ива сообразил: келаря нет. Амвросий за главного. Поманил толстым, как огурец, пальцем, дал бумагу.
— Сбегай, отнеси брату казначею. Да чтоб единым духом обратно!
— Будет исполнено, — поклонился Ива.
И бегом к казначею.
Раз десять, как не более, посылал Амвросий Иву то в один, то в другой конец монастыря. Видел Ива: затаилась хитрость в поросячьих глазах Амвросия. Приметно доволен был, что льнёт к нему приёмыш иконописца Макария.
Верен оказался расчёт Игнатия. Когда собрался Амвросий ехать по деревням, сказал Иве:
— Поедешь со мной.
Богат монастырь. Подданных ему деревень не счесть.
Поехали, однако, только в две.
Ну и нагляделся Ива!
Куда ни приедет Амвросий, везде стоит бабий вой и плач. Одни мужики в пояс кланяются, другие смотрят волками.
Кажись, не было избы, в которую бы не заглянул келарев помощник. И отовсюду либо деньги брал, либо овцу со двора сводил, либо борова, а то и корову.
В Марьине велел Амвросий мужику, что правил лошадьми:
— Ко двору Кузьки Егорова теперь…
Не труслив Ива, а ёкнуло сердце: как оно обернётся?
Спрятался за телегу, чтобы Кузьма ненароком сразу не узнал.
— Будешь ли, государь, долг платить? — куражится Амвросий.
Хмур Кузьма. Отвечает:
— Подожди до урожая. Зерном отдам.
— Старую песню поёшь.
Пробует Кузьма уладить дело миром. Старается не сказать лишнего слова.
— Отдавать сейчас нечем. Сам не хуже меня знаешь.
— А брал?
— Ну, брал.
— Так и отдавай.
Из толпы мужиков, что во дворе собрались, крикнул кто-то:
— Велик больно у монастыря карман! Возьмёшь рубль, а отдавай два. Не по совести это!
Амвросий на говорившего глаза скосил: «Погоди, мол, придёт и твой черёд — припомню».
И людям в чёрном, монахам, что были при нём:
— Корову забирайте!
Поклонился смиренно Кузьма — у самого ходят на скулах желваки, кулаки налились каменной тяжестью.
— Помилосердствуй. Отдам ведь. Не оставляй ребятишек без молока.
Баба, должно, жена Кузьмы, завыла тонким голосом.
Повели корову.
Громче завыла баба.
Видать, крепкий был мужик Кузьма. Другой бы в беспамятстве кинулся на Амвросия. Этот — нет.
Широченной спиной повернулся Амвросий. Жалобно заскрипела под ним телега.
Тем временем Ива — к Кузьме:
— Наказывал иконописец Игнатий, чтоб ты сегодня же к нему пришёл…
Кузьма стоит, не слышит ничего.
Повторил Ива громче.
Кузьма и ухом не повёл. Беда затмила весь свет.
Что тут будешь делать? Телеги тронулись с места. Вот-вот окликнет Амвросий Иву. Была не была — решил Ива и ка-ак ущипнёт что было сил Кузьму за руку. Перемешалось всё разом: не поймёшь, где земля, где небо. От оплеухи Кузьмы полетел кувырком прямо в крапиву. Точно из кипятка, выскочил весь красный, в волдырях.
Амвросиевы глаза-щёлки округлились от недоумения:
— За что?
— Щипнул, поганец, прихвостень твой…
Затрясся жирным брюхом Амвросий:
— Ай да молодец! А за то, что ударил мальчишку… Подойди-ка, Ива, дай ему взашей как следует.
Стоит Кузьма, ноги расставил. Не человека — лошадь одним ударом положит наповал.
А Иве — хоть тресни! — надо передать Игнатьевы слова. Шагнул к Кузьме.
Видать, опомнился монастырский крестьянин Кузьма Егоров. Кругом здоровенные монахи стоят, их помощники из мужиков.