Тайный гонец
Шрифт:
И пропал страх. Ну, может, не совсем, а только не терял Ива голову, не бился, не кричал.
Закрыл глаза, стал думать: как-то там дед Макарий? Поди, тоже не сладко. Открыл глаза — сквозь окошко виднеется голубое дневное небо.
Дверь заскрипела, оттого и проснулся. Ввалился Амвросий. Узкие щёлки глаз в Иву впились:
— Как спалось?
— Хорошо, — слукавил Ива.
— Вот и ладно, — проворчал Амвросий. — Я тебе принёс поесть. Пользуйся от щедрот монастырской братии.
Сунул
Ива заглянул в корзинку: там рыба, хлеб. Небогато, а всё еда.
Солона рыба, суха. А Ива радуется: хоть не морят голодом. Всё съел. Косточки обсосал, крошки хлеба в рот кинул.
Захотелось пить.
Огляделся — нет воды.
В дверь кулаками постучал — никто не отозвался.
Снаружи солнце стало припекать. Душно сделалось. И одна теперь у Ивы в голове мысль: пить, пить…
Несколько раз принимался колотить в дверь, кричал — никакого проку.
К вечеру обессилел. Лежит на каменном полу, словно рыба, выброшенная на берег. Ловит ртом горячий воздух.
Смеркаться стало. Послышались шаги. Открылась дверь. Вошёл Амвросий.
Небось соскучился.
Опять протянул корзинку. Заглянул Ива — там солёная рыба и хлеб.
— Пить дай!
— Эва, — всплеснул руками Амвросий, — память стала, что решето. Про воду-то забыл вовсе. — Пообещал: — Завтра непременно принесу.
— Не могу я до завтра, — сказал жалобно Ива. — Терпеть мочи нет.
Помолчал Амвросий. Узкие глаза ещё больше сощурил, будто ножом полоснул Иву.
— Упрям больно. Он, — кивнул на скелет, — тоже упрямым был. Да, вишь, не на пользу пошло упрямство.
— Так ты воду нарочно не принёс?!
Не ответил на вопрос Амвросий. Сказал жёстко:
— На него погляди да о себе подумай.
Глава 9. Освобождение
Чудится Иве речка, прозрачная, студёная. Прыгнул в воду — обволокло всё тело приятной прохладой. Идёт дальше — глубже речка. Уже вода доходит до самого подбородка. Наклоняется, начинает жадно пить.
Пьёт. Напиться не может.
А воды в речке делается всё меньше. На колени опустился Ива. Дно показалось. Сушит его солнце. Последние капли жадными губами собирает Ива…
Застонал. Глаза открыл. Не на речке — в ненавистной башне он. И белеют подле кости человека, замученного, должно быть, вот так же.
Ночь прошла, наступил день. Мутится всё в голове у Ивы. То забывается сном, то бредит наяву.
Входили какие-то люди. Говорили, спрашивали. А Ива повторял запёкшимися губами:
— Знать ничего не знаю… Пить дайте…
Очнулся Ива ночью. Под ним та же прелая солома. Высоко над головой окошко со звёздами. И говорят те звёзды приглушённым шёпотом:
— Эй, кто там?
Помотал головой
Из окошка снова:
— Живой иль нет?
Вскочил Ива. Не может сказать слова. Потом-таки выговорил:
— Пить… Воды принеси…
— Нешто не дают?
— Нет, кормят рыбой солёной. А пить не дают.
Потерпи малость, добуду тебе воды…
Зашумело снаружи и стихло.
Томительно потянулось время.
И уже не знает Ива: вправду ли говорил с ним кто или почудилось.
Услышал наконец движение возле окна. И снова знакомый голос:
— Бутыль с водой на верёвке спущу. Гляди не разбей…
Постукивает бутылка о стенку. Слышно, опускается ниже и ниже.
Вода!
Выпил Ива всю бутыль до дна.
Голос сверху:
— Готово, что ли?
А Ива опять слова сказать не может. По щекам бегут слёзы.
— Эй! — донеслось сверху. — Чего молчишь?
— Принеси ещё, — попросил Ива.
— Нельзя больше. Обопьёшься.
— Про запас.
— Невозможно и так. Найдут воду — обоим придётся плохо. Завтра опять принесу.
— Не обманешь?
Засмеялся человек в окошке.
— Зачем? — И уже серьёзно: — Макарий где?
Насторожился Ива:
— Откуда знаешь про Макария?
— Монах, что при воротах стоял, проболтался.
— А ты кто будешь?
— Макария бывший ученик. Теперь тоже иконописец. Игнатием зовут.
— Игнатий?! — Заколотилось сердце у Ивы, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.
— Иль слышал?
После встречи с дорожным попутчиком, из-за которого они с дедом Макарием в темницу угодили, осторожен и недоверчив стал Ива, Потому сказал только:
— Поминал как-то дед Макарий…
— А ты кто есть?
— Приёмыш его, Ива.
— Ладно, Ива. Сказывай, где Макарий.
— Келарь велел отвести в угловую башню.
— Плохо. Туда вовсе не проберёшься: крепко стерегут. — Спросил, понизив голос: — По какому делу шли в монастырь?
Насторожился Ива от такого вопроса:
— Дед сказывал, посмотреть церковь, что расписывал своими руками.
— За что ж в темницу?
— Келарь говорит, будто дед Макарий шёл за оружием.
— Дела… — изумился Игнатий. — Зачем старику оружие?
— Будто для воеводы Болотникова.
— Эва! — опять удивился Игнатий. — Как же хотел добыть оружие?
— Я почём знаю, — ответил Ива и перевёл разговор на другое: — Мне бы из башни выбраться. Худо тут. Ты бы помог, а?
Помолчал человек, назвавшийся Игнатием.
— Мудрено это. Однако попробую. Ты только вот что: кто бы ни пришёл, чего бы ни спрашивал — лежи, будто неживой. И не отвечай. Понял?
— Понял.
Зашумело опять наверху за окном и стихло.