Тайный враг
Шрифт:
— Нет. — Произнес очень тихо Федогран, поднимаясь на ноги, и с каждым следующим словом его речь начала наливаться жесткостью, силой и уверенностью. — Я чужак, не знающий ваших законов, я чужак, не знающий ни ваших правил, ни уклада жизни, ни ведения боев, и еще, я не намерен оставаться здесь после завершения войны. Меня дома ждет невеста. Меня ждет невыполненный долг перед богами и своим народом. Я не в праве брать сейчас на себя ответственность. Тем более, что любовь богов под частую оборачивается жесткими испытаниями. — Он скосился на Богумира, и тот отвел глаза. — Считаю, что Камал достоин стать вождем, а я помогу, поддержу советом, и подставлю
— А мы поможем! — Вскочил Бер, рядом с другом.
— Плечом к плечу. — Встал рядом с ним Вул.
— И пусть враги сдохнут. — Поднял гордо подбородок шишок, встав и выкатив грудь.
— Ну если так. — Почесал затылок черноволосый. — То, пожалуй, у нас нет другого выбора. Признаю старшинство Камала над собой и своим кочевьем.
— Согласны. — Загомонили остальные. — Пусть командует. Поддерживаем.
Сотник преобразился. Ответственность внесла свои поправки. Он и без того был серьезным мужчиной, а теперь весь его вид показывал, что он достойный своего звания вождь.
Заняв почетное место у костра, он поднял руку, в знак внимания.
— Вы знаете, что я не стремился к лидерству, но обстоятельства заставляют меня его принять. Клянусь, быть честным, отважным, достойным гордости предков вождем, во всяком случае до окончания войны. Потом ваше решение можно и пересмотреть.
А пока… — Он грозно обвел всех сидящих отблеском пламени в зрачках. — Все мои приказы будут неукоснительного выполняться. Мы вступили в войну, и потому будем жить на военном положении, пока не разобьем врага. Я готов выслушать все ваши предложения и советы, но решать, как действовать буду сам, лично. Я все сказал. Теперь слушаю вас? Как будем воевать?
— Ну что же, мне такой подход нравится. Улыбнулся Богумир, садясь рядом с сотником. — Еще раз напомню, что тактика у нашего противника необычная, но действенная, тем более тут в ровных как стол степях.
— Закидаем стрелами, и всех делов. — Подскочил худосочный вождь восточного племени. — Так наши деды воевали, и всегда получалось. — Постреляли, отошли, снова постреляли, пока не полягут все.
— Они очень хорошо экипированы. Прикрыты большими щитами, как крепостная стена. Идут медленно, но неукротимо. Им ваши стрелы, что быку солома. Только смеяться будут. Выдавят вас с ваших родных степей, к морю прижмут, сойдетесь в рукопашной, и все поляжете. Тут надо что-то новое придумывать.
— Если все что ты описал на самом деле так и выглядит, то я знаю подобную тактику. Но вот как с ней бороться имею очень смутные представления. — Произнес Федогран задумчиво глядя в костер, и замолчал. Повисла гнетущая тишина, только шелест листьев деревьев, цокот цикад и потрескивание дров в огне, освещающего угрюмые лица, внимательно всматривающиеся в силуэт нашего героя в надежде на чудо. — Единственное, что помню, то, что они сильны в строю, если разрушить, то как отдельные поединщики они не страшны. — Вновь заговорил воин, не поднимая глаз. Есть у меня одна задумка, но ее надо обсудить, и даже наверно опробовать, потренировавшись между собой в слаженности действий. Но я не уверен, что получится.
— Говори. — Дотронулся до плеча Федограна Богумир выразив общее мнение. — Все равно других предложений нет.
— Хорошо. — Кивнул парень. — Слушайте.
Глава 30 Война
Два войска стояли друг напротив друга. Угрюмые и молчаливые. Разношерстная, кто во что горазд одетая, нестройная толпа степняков, и стройные
Время текло, медленно отсчитывая тягучие секунды лучами поднимающегося над горизонтом светила. Федогран выехал вперед на Тупларе, с поднятым вверх копьем с подвязанным к острию белым шарфом. Вражеский строй загомонил восхищенными голосами при виде крылатого коня, расступился и вперед выехал закованный в латы рыцарь. Обернувшись нерешительно, он пришпорил черного жеребца и двинулся на встречу.
— Ты пришел сдаваться? — Дрогнул его голос из-под забрала круглого шлема, украшенного разноцветными перьями, и сквозь узкий разрез сверкнули встревоженные глаза. — Сложите оружие, и мы вас не убьем. Мало того, вам будет оказана честь служить Гай Юкалию, в доблестных войсках солдатами, и даже получать долю трофеев. Я оказываю вам великую милость, предлагая такое.
«А ведь он боится меня», — осознал Федогран, его нерешительный тон и бегающие глаза.
— У меня другое предложение. — Он придержал попытавшегося ударить копытом врага Туплара. — Вы бросаете на землю мечи и щиты, разворачиваетесь, и уходите туда от куда пришли. Обещаю, погони не будет. Уйдете здоровыми и не калеченными. — Усмехнулся он.
— Это не приемлемо. — Буркнул сквозь железо забрала противник.
— Я так и думал, поэтому воспринимай мое предложение как шутку. — Мило улыбнулся Федогран, но внезапно стал серьезным. — В наших краях принято перед сражением проводить бой поедищиков. Два лучших воина, выезжают навстречу друг другу от каждой из противостоящих сторон и бьются до смерти. Один на один.
— Зачем?
Действительно. Зачем. Богатырь никогда не задумывался над этим вопросом. Принято и все. Что-то вроде ритуала, поддерживаемого с двух сторон. Если бы окончанием этой схватки решалась судьба войны, то тогда можно было бы понять, а так… Рационального объяснения этому нет. Как объяснить то, чего сам не понимаешь? Он пожал плечами:
— Пусть воины перед смертью насладиться красивым сражением, вдохновятся подвигом лучших бойцов.
— Моим воинам этого не надо. Их вперед ведет железная дисциплина и возможность разбогатеть на добытых трофеях. Я не буду рисковать. Мое войско сильно слаженным строем, и повиновением, нам не нужно разогревать свои эмоции, мы победим и так. Еще раз предлагаю сдаться.
— Ну, что же. Я выполнил то, что требовала от меня вековая традиция. Предки не будут ко мне в претензии, не моя вина, что вы отказались. — Пожал плечами богатырь, и перешел на зловещий шепот. — При следующей нашей встрече ты умрешь. — Он склонил голову и развернув Туплара неторопливо вернулся в строй. Отпустил коня, встав рядом с друзьями, и присоединившимся к ним Богумиром.
Воевать было решено на собрании старейшин в пешем строю. Кидаться легкой конницей на тяжеловооруженную, слаженную пехоту, посчитали самоубийством.
— Отказался? — Усмехнулся Богумир кивнув в сторону удаляющегося вражеского генерала. — Я так и думал. Он когда-то был хорошим воином, но после того, как продался Чернобогу, измельчал. Трусоват стал. Жаль его, ведь он не сам выбрал этот путь.
— Ты его знал? — Вул снял шлем и удивленно посмотрел на сына бога.
— Да. — Кивнул тот. — Давно это было. — Их род поклонялся моему отцу, Даждьбогу. — Теперь все изменилось, и он мой враг. Жаль. Он предал веру отцов, пусть и под страхом смерти. Но страшно не это, страшно другое… — Он замолчал и нахмурился.