Театр Клары Гасуль
Шрифт:
Передовые испанцы научились отличать истинное благочестие от лицемерия. Их-то автор и избирает своими судьями в надежде, что они ничего, кроме шутки, не увидят там, где милейший Торкемада [3] усмотрел бы повод для аутодафе [4] со множеством сан-бенито [5] .
Брат Антоньо [6] , инквизитор.
Брат Рафаэль, инквизитор.
Брат Доминго, инквизитор.
Марикита.
Слуги инквизиционного трибунала.
Действие
3
Торкемада (1420—1498) — испанский инквизитор, прославившийся своей жестокостью.
4
Аутодафе — буквально «акт веры» (португальск.) — торжественное публичное сожжение еретиков на костре по постановлению инквизиции. Этот вид казни широко был распространен в Испании и Португалии, особенно начиная с XV века. Просуществовал до первой четверти XIX века. Последнее аутодафе было произведено в Валенсии в 1826 году, то есть уже после выхода в свет «Театра Клары Гасуль».
5
Сан-бенито — буквально «святой Бенедикт» (испан.) — смертное одеяние желтого цвета, в котором осужденные шли на аутодафе. Название «сан-бенито» дано было этой одежде потому, что она напоминала одеяние монахов-бенедиктинцев.
6
Некоторые выражения в роли Антоньо, возможно, оскорбят слух дам. Автор просит их принять к сведению, что этот бедный юноша не вращался в светском обществе и не читал ничего, кроме Священного писания, где все вещи называются своими именами. (Прим. автора.)
7
Война за престолонаследие — иначе война за испанское наследство (1701—1714), возникшая по поводу завещания испанского короля Карла II: завещанием этим право наследования испанского престола передавалось герцогу Филиппу Анжуйскому из династии Бурбонов; будучи наследником также и французского престола, герцог Анжуйский должен был, таким образом, объединить французскую и испанскую короны. Боясь усиления Франции, Англия с помощью коалиции ряда западноевропейских держав вступила с Францией и Испанией в войну. Война закончилась победой Англии. Герцог Анжуйский занял испанский королевский престол под именем Филиппа V, но отказался от французского престола.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Зала инквизиционного трибунала в Гранаде.
Справа на крытом черным сукном возвышении три кресла; среднее поставлено несколько выше боковых. В глубине неясно различаются орудия пытки. Под возвышением стол и стул для секретаря. Освещение тусклое.
Рафаэль и Доминго — оба в полном облачении инквизиторов.
Рафаэль. Повторяю, сеньор Доминго: это вопиющая несправедливость. Вот уже семнадцать лет я состою инквизитором в Гранаде. Я отправлял на костер по два десятка еретиков ежегодно. И вот как оценил мои заслуги его высокопреосвященство господин великий инквизитор! Поставить надо мной молокососа!
Доминго. Это возмутительно. Я вам тоже могу на него пожаловаться. Знаете, что это доказывает? Что его высокопреосвященство великий инквизитор просто дурак.
Рафаэль. Это всем известно. Но что он несправедлив и фанатичен — этого я не знал.
Доминго. Что он, в сущности, против нас имеет?
Рафаэль. Что повредило мне в его глазах, я знаю. Пустяк! История с еврейкой: я ее окрестил, а ей вздумалось вдруг почему-то забеременеть, — в обществе это наделало много шума. Но, в конце концов, что тут особенного?
Доминго. Я слыхал, будто он нас еще обвиняет и в том, что мы не христиане.
Рафаэль. Но так ли уж необходимо инквизитору быть христианином?
Доминго. Вас подвело это крещение с последствиями, а про меня у него в книжке и не то записано.
Рафаэль.
Доминго. Если бы так! Каналья служка, прибирающий у меня в комнате, каким-то образом нашел у меня, да еще великим постом, цыплячью ножку и отнес его высокопреосвященству.
Рафаэль. Да, клянусь телом Христовым, история пренеприятная!
Доминго. Еще хуже то, что новый инквизитор, которого он назначил председателем нашего трибунала, — это сущий демон, и ему вменено в обязанность за нами шпионить. И вдобавок этот негодяй искренне верует.
Рафаэль. Вы так думаете?
Доминго. Помяните мое слово: это будет второй Лойола [8] . Он, говорят, до того дошел, что не способен отличить женщину от мужчины. О, это святой!
8
Лойола — Игнатий Лойола (1491—1556) основал в Испании монашеский орден иезуитов. Католической церковью Игнатий Лойола причислен к «лику святых».
Рафаэль. Беда!
Доминго. Беда!
Рафаэль. Черт возьми! Вот как нас наградили за верную службу! Я сегодня в отвратительном настроении. Турком готов стать. Горе тем, кого доведется нам сегодня судить! Мне непременно нужно на ком-нибудь сорвать свою злобу. На костер, на костер и еще раз на костер! Без всяких разговоров!
Доминго. Аминь! Сегодня суббота, а по субботам я имею обыкновение только осуждать. Оправдываю я по понедельникам. Таким образом, если случается так, что невиновные приходятся на дурной день, то ответственность за такую путаницу ложится на господа бога. А кстати, что же сталось с вашей еврейкой?
Рафаэль. Она, дурочка, в родильном доме.
Доминго. И то дура! (В сторону.) А еще глупее тот, кто поместил ее туда.
Рафаэль. Что вы бормочете?
Доминго. Я? Ругаю этого идиота великого инквизитора.
Рафаэль. Чтоб его черт побрал!
Доминго. Тсс! Тут слишком сильное эхо. Разойдемся. Вот и наш святой.
Расходятся в разные концы сцены и принимаются за свои молитвенники. Входит Антоньо в полном облачении.
Антоньо. Ваши высокопреподобия! Нам предстоит сегодня рассмотреть очень важное дело, и вы к этому, я вижу, готовитесь. Мы будем судить женщину-колдунью, заключившую, отцы мои, договор с самим дьяволом. Говорят, князь тьмы наделил эту несчастную сверхъестественными способностями. Но укрепимся духом: крест, который мы носим, оградит нас от когтей лукавого, даже если бы он мог проникнуть сквозь благословенные стены священного трибунала [9] .
Доминго. У нас он только потратил бы даром время.
9
Сам дьявол может войти в помещение священного трибунала не иначе, как с разрешения инквизитора. (Прим. автора.)
Антоньо. Ах, отцы мои, не говорите! Плоть наша бренна — сосуд скудельный. Что касается меня, жалкого грешника, то вся моя сила — в сознании моей слабости. Вас сделала неуязвимыми для искушения долгая праведная жизнь, а я молод годами и небогат подвигами благочестия. О, как я нуждаюсь в мудрых наставлениях ваших среди подводных скал житейского моря!
Рафаэль. В наставлениях мы все нуждаемся.
Доминго. Предостерегая друг друга, мы легче поборем соблазны сатаны.
Антоньо. «Господи! Не введи меня во искушение» — вот о чем я молюсь ежеминутно. Ведь так легко пасть! Как бы бдительно душа ни оберегала себя, враг рода человеческого — лукавый змий: он пролезет в малейшую скважину, единая капля его яда может разъесть душу навеки, и я, конечно, пал бы уже давно, если бы не заступничество моего всеблагого покровителя — святого Антония.
Рафаэль (в сторону). У него совесть нечиста. Любопытно! (Громко.) Какому же великому искушению подвергались вы произволением божиим?