Театр теней
Шрифт:
И тут я нос к носу столкнулся с другой крысой. Она посмотрел на меня своими выразительными глазками-бусинками, и я услышал вдруг голос. Вернее сказать, не услышал, потому что в тишине кроме шороха ничего не было слышно. Но голос был, это был молчаливый голос, но он звучал в моей голове.
«Ну что хвостатый усатый ещё не набил своё брюхо только что пришёл но уже к шапочному разбору такую возможность упустил ты мы только что раздербанили один ящик с отличнейшим печеньем всё съели даже саму коробку сожрали чтобы на нас двуногие не думали они же все такие кретины с ними только нужно быть осторожными утром они будут ссориться между собой обвиняя друг друга в краже странные существа имея столько запасов еды они не способны даже поделить её меж собой у них столько пропадает добра одна подруга со свалки сказала мне что каждый день туда привозят целые машин несъеденных припасов они просто их выбрасывают дарят нам подкармливают нас хотя многие из них не всегда сами бывают сытыми ну уж такая у них идеология кто не
Услышав эти нелицеприятные излияния крысы, я тут же отключился от крысиного сознания и пришёл в себя, обнаружив к своему удивлению, что проспал на этой скамейке в парке всю ночь.
Выйдя из парка, я отправился побродить по улицам утреннего города. Многие люди спешили на работу или на службу. Все они в своей одноликой серой массе походили друг на друга, как крысы, снующие по торговому залу ночного рынка, но всё же каждый из них нёс в себе свою вселенную и имел свои ярковыраженные свойства. И среди них были двуногие крысы, которым дала такую меткую характеристику моя ночная незнакомка. И я подумал, а ведь проникнув в характер человека, наверное, можно узнать, о чём он думает. Я стал внимательно вглядываться в лица прохожих, но так и не смог проникнуть в их мысли. А во время моего сна мне показалось, что я научился говорить без слов и понимать мысли собеседника, не раскрывающего рта. Я увидел одну пожилую женщину, похожую на мышку, которая шла в длинном плаще и несла в руках пакет и сумочку. Она остановилась возле витрины магазина, и вдруг я явственно услышал тот же голос, которым вещала мне ночная незнакомка.
«Неплохо было бы купить этот заварник он такой элегантный и ручка у него необычная этот изгиб для благородных рук наконец-то научились что-то у нас делать возвращается то благородное время, когда можно почувствовать себя светской дамой такие вещи облагораживают дом, но с моей жалкой зарплатой вряд ли я доживу до изящных вещей…»
Она пошла дальше, и я вспомнил, где я её видел. Когда мы впервые переступили порог театрального училища вместе с моим другом Борисом, который привёл меня на собеседование к директору училища, она встретилась мне в коридоре с папкой в руке. Это была завуч Эвелина Анатольевна, о которой мне рассказывал друг, преподававший
Сотериология и гендонистика
Перед тем как начать преподавать в театральном училище, у меня состоялось собеседование с правлением этого учреждения. На собеседования отвёл меня мой друг Борис. По дороге он мне сказал:
– С твоим преподаванием я уладил с директором, но в правлении есть и такие, которые настроены против твоего преподавания. Они считают себя европейцами, и поэтому отвергают всё, что связано с Востоком. Вот такие узколобые у нас есть преподаватели, считая только свой предмет самым главным в искусстве. Поэтому тебе сейчас нужно подумать о том, что ты им будешь говорить. Среди них двое твоих влиятельных противников. Это – главный режиссёр училища Тихон Чухонкин и завуч Эльвира Анатольевна. Они друг друга поддерживают, поэтому будут наседать на тебя общим фронтом. Тихон Витальевич, хоть и кажется сдержанным и медлительным, но, как человек, ловок и в физическом и интеллектуальном плане. К тому же он упрям и в какой-то степени фанатик. Кстати, он является старостой церковной общины. Поэтому тебе нужно первым осилить его сопротивление. Если тебе это удастся, то Эльвира Анатольевна возражать не будет.
– А кто они по восточному гороскопу? – спросил я его.
– Чухонкин – бык, как я думаю, а Эльвира Анатольевна – крыса.
– А директор?
– Он – самый, что ни на есть, ярко выраженный тигр. А зачем это тебе?
– Чтобы знать, какой подход к ним найти, – сказал я.
Мы прошли некоторое время молча, но затем Борис заметил:
– Я бы очень хотел, чтобы ты преподавал в нашем училище. У нас учится так много симпатичных девушек. Может быть, ты среди них найдёшь жену и наконец женишься. А то всю жизнь живёшь бобылём. Тебе уже скоро сорок лет, а ты до сих пор не обзавёлся семьёй. По статистике тот, кто до сорока лет не женится, остаётся холостым уже до конца жизни. Представляешь, у тебя не будет даже детей, чтобы продолжить твой род. Так и хочешь исчезнуть в этом мире, не оставив после себя никого и ничего кроме своих идей?
Я рассмеялся и перевёл все его слова в шутку, но он всё же проявил настойчивость.
– Это – последний шанс у тебя жениться. Потом ты уже никому не нужен будешь, а сейчас ты можешь найти здесь свою будущую жену. Только не делай это среди студенток твоей группы, а то это будет неэтично.
– Так кого-же и где мне искать? – рассмеялся я.
– Ну, – ответил он, подумав, – найди кого-нибудь из другой группы, кому ты не будешь преподавать.
– Ты говоришь какую-то ерунду, – сказал я, – как я познакомлюсь с ней, если не буду с ней встречаться и разговаривать каждый день. Выбрать девушку в жёны можно только во время близкого общения.
Борис ничего не ответил, только почесал затылок.
Вы вошли в здание театрального училища и поднялись на второй этаж. В кабинете директора нас поджидали крыса с глазами-бусинками, бык с тяжёлым взглядом и тигр с наглым выражением лица и с нескрываемой насмешкой на устах.
– Вот, – сказала Борис, – привёл вам востоковеда, который будет вести занятия в одной из наших экспериментальных групп студентов. Прошу любить и жаловать.
Я вежливо поклонился. Мне предложили сесть в кресло, стоящее посредине кабинета. Я непринуждённо сел и закинул ногу на ногу, показывая всем своим видом независимость и превосходство, что вызвало у моих оппонентов соответствующую реакцию.
– Чему же вы будете учить наших студентов? – спросила меня Эльвира Анатольевна неприязненным тоном.
– Восточным знаниям, – кратко ответил я.
– В какой области? – поинтересовался Тихон Витальевич, нахмурив брови.
– Во всех,– ответил я, – что касается жизни и искусства.
– А надо ли им это знать? – спросил главный режиссёр.
– Это вам решать, – ответил я сухо.
Наступила тягостная пауза.
– Вот что, – сказал директор, насмешливо глядя на своих коллег, – всё же я решаю в этом учреждении, что преподавать студентам, а чего нет. Если у вас есть какие-то вопросы, то обращайтесь с ними к новому преподавателю.
– У вас есть какой-то учебный план? – спросила меня Эльвира Анатольевна.
– Разумеется, – ответил я.
– И в чём он состоит?
– В ознакомлении студентов с восточными знаниями, – опять ответил я сдержанно.
Тут вмешался директор и пояснил:
– Преподаватель предоставил мне план лекций и учебный план. Я с ними уже ознакомился, и сегодня передам их вам, – говорил он, обратив свой взгляд на завуча, – в его лекциях изложен краткий курс о классических театрах Японии и Китая, а также ознакомительные сведения об истории, политике, искусстве, литературе, философии и религии Востока. Я думаю, что студентам это будет интересно.
– Но наше учебное заведение европейского типа, – заметила Эльвира Анатольевна, – и наши культурные и духовные ценности стоят на фундаменте западноевропейской культуры. Не понимаю, зачем нам нужен Восток. Что мы можем взять там, и чему мы можем научить наших детей. Конечно, одна или две лекции не помешали бы нашим студентам для ознакомления с их экзотикой, но чтение целого курса лекций я считаю перебором. Мы же не специальное учреждения для преподавания знаний о Востоке. И думаю, что если мы будем усиленно внедрять их знания в головы наших студентов, то у них всё перемешается, и они ничему не научатся.