Театр теней

Власов Владимир Г.

– А вот я бы назвал твоим оружием искусство мыслить, – смеясь, заметил Борис, – но вот приносит ли это тебе пользу. Ещё раньше на Руси было принято считать, что всё горе происходит от ума. Поэтому я считаю, что чувствовать намного приятнее в нашей стране, чем мыслить.

– Всё это не то, – с нетерпением воскликнул я, – все мы так или иначе мыслим, но вот только мыслим по-разному. И мыслить можно, не мешая другим, не заражая их своим безумством. Ведь каждый человек живёт прежде всего для себя. А раз так, то он имеет право строить свою жизнь так, как пожелает. Можно всегда оставаться самим собой, а можно превозмочь себя и стать неким высшим существом, но, потеряв свою сущность, станет ли человек счастливее? Вот мы с тобой – такие разные люди, и знаем друг друга чуть ли ни с юности.

Ты посвятил себя любимой профессии, создал семью и ещё имеешь любовницу, можно сказать, что ты сотворил на земле свой маленький рай, оставаясь всегда добросовестным и трудолюбивым человеком. Время от времени ты восстаёшь против своей жизни, потому что размеренность тебе иногда надоедает. Но этот бунт только даёт тебе импульс для твоей обострённой чувствительности, чтобы добиться ещё большего успеха в твоей работе. Ты мог бы стать неплохим поэтом или литератором, но это тебе совсем не нужно, потому что в своём стремлении к уюту, ты вряд ли способен ставить перед собой такие цели, которые не приносят успокоительного удовлетворения и конечной пристани. Но это всё пустяки. Главное – что ты интеллектуал, и мне всегда с тобой интересно поговорить. У тебя такая же жажда знаний, как у меня, но в отличие от меня, ты всё читаешь без разбора. Это делает тебя очень осведомлённым человеком, но твоя чувственность и любовь к эпикурейству вряд ли когда-то из тебя сделает аскета или фанатика какого-либо дела. Я живу в сфере идеального, ты же предпочитаешь этому всегда материальное. Но как бы там не было, ты самый большой мой друг, и всегда приходишь ко мне на помощь в сложные периоды моей жизни. Я ценю твою дружбу.

– Я вот тебя слушаю, – сказал Борис, вальяжно развалившись на диване, и блаженно глядя на потолок, – а сам думаю, правильно ли я поступил, женившись однажды. Ведь в мире так много прекрасных девушек. Они, как цветы, появляются и распускаются быстро и неожиданно. Глядишь, вот она ещё подросток, а через пару лет превращается в прекрасную девушку, готовую к любви. Ты правильно говоришь о метаморфозах, они происходят постоянно и повсеместно. Может быть, ты и прав, оставаясь холостяком, у тебя до сих пор остаётся столько возможностей соблазнять прекрасных девушек. Ведь женщины и созданы для того, чтобы их любить. Но, мне уже это труднее делать, будучи женатым человеком. И всё равно я обзавёлся тайной любовницей. Мужчина – существо полигамное, ему просто необходимо иметь минимум двух женщин, чтобы сохранить свой дух охотника. Ведь ты же тоже по восточному гороскопу собака, а значит, и охотник.

– Да, я – собака по восточному календарю, а по времени суток я родился в час обезьяны, поэтому у меня есть ещё что-то от обезьяны. По европейскому же календарю я – стрелец.

Услышав эти слова Борис рассмеялся и сказал.

– Сейчас я понимаю, почему ты до сих пор не женат. Ты же по обоим календарям являешься охотником. Охотником вдвойне. Представляю, сколько у тебя в жизни было женщин.

– У меня было не более сорока женщин, – признался я, – но любовью заниматься мне было некогда, потому то я шёл по своему пути.

Услышав эти слова, Борис опять рассмеялся.

– Понимаю, – сказал он, – но кратковременные связи всё же не всегда могут подарить потомство. Ты никогда не задумывался над тем, чтобы жениться. Ведь твой возраст такой, что потом тебе будет трудно воспитывать своих детей. Возьми, к примеру, меня, я женат и получаю ещё удовлетворение на стороне. Но у меня уже двое почти взрослых поросёнка, и я никогда не сожалел, что создал семью, так как они позволяет мне насладиться уютом и стабильностью.

– Зачем же тогда ты ищешь удовлетворение на стороне? – спросил я его. – Я вот считаю, что это происходит от неудовлетворённости. Поэтом мужчина должен найти себе такую женщину, чтобы ни одна другая не могла вызвать у него желание сближения. Только такой брак может быть идеальным, когда женщина и мужчина не могут жить друг без друга. А любовные похождения на стороне – это просто распущенность.

– Тогда найди себе такую девушку и женись, – смесь сказал Борис, – найдёшь своё счастье, и уже не будешь отвлекаться от пути.

– Это сделать непросто, – сказал я, – для

поисков нет времени, да и к тому же, что такое поиск возлюбленной? Человек не должен никого искать, свою возлюбленную он может встретить неожиданно, это может произойти как гром среди ясного неба. Всё должно быть естественным, не нужно насиловать свою жизнь, иначе это может привести к катастрофе.

Я сказал так. Но думал ли я так? И было ли это моим убеждением? Тогда я этому не придал значения. Но позднее события стали развиваться так, что всё начало происходить неуправляемо, и смог ли я своими убеждениями повлиять на развивающиеся события – для меня это осталось загадкой.

Мы допили бутылку водки и открыли бутылку вина. Тормоза уже нас не сдерживали.

– А хочешь испытать истинную свободу, – вдруг спросил я его.

– Ещё бы не хотеть, – ответил мой захмелевший друг.

– Тогда давай превратимся в тех животных, которыми создала нас природа, – предложил я.

– Как это? – удивился он.

– Ты превратишься в пьяную свинью, а я – в пьяную собаку, – сказал я, – ведь чтобы почувствовать полную свободу, необходимо отстраниться от всего правильного, в данном случае, от правильного поведения, к которому человек привык, и поэтому закостенел в своём состоянии. Но в природе во всём есть одухотворённость, потому что всё заимствует одухотворённость из начального хаоса, который всё одухотворяет. В нас есть душа, но она многоуровневая, и для того чтобы избавиться от всего грязного, нужно вначале погрузится в это грязное, чтобы потом его очистить от себя. Так поступают все даосы, считая, что изначальный хаос и изначальная тьма – исток чистоты.

– И что мы будем делать? – спросил меня, хохоча, мой пьяный друг.

– Мы встанем на четвереньки, ты будешь хрюкать, а я буду лаять на тебя.

Эта идея моему другу понравилась. Мы, как маленькие дети, опустились на четвереньки в центре комнаты и подняли такой визг, лай, хрюканье и храп, что со стороны можно было подумать о драке кабана с собакой. Так мы забавлялись некоторое время. Затем я сказал:

– А почему бы нам по-настоящему не подраться, так как дерутся эти животные? Хоть у тебя нет клыков, но зато у тебя хороший вес, ты можешь просто с разбегу задавить меня. А я имею превосходные зубу и умею кусаться. Давай попробуем побороться без применения конечностей. Ведь мы сейчас стали свиньёй и собакой.

Борис на четвереньках убежал в угол комнаты и, развернувшись, всей своей массой бросился на меня. Я едва успел увернуться от него и, когда его могучее тело проносилось мимо меня, я бросился на него с боку и вцепился зубами в его шею.

– Хватит! Хватит! – заорал он, визжа от боли. – Сдаюсь!

Я разжал челюсти, мы оба повалились на пол. Борис зажимал рукой укушенную мной шею.

– Что это было? – спросил он меня, сразу же протрезвев.

– Это называется погружением в собственное сознание – поступок нерегламентированного поведения. Даосы, уставшие от условностей поведения, отступали от них, и, применяя подобные приёмы, обнаруживали таким образом в себе тяготение к естественной спонтанности. Они проявляли при помощи таких поступков дух отказа от казённых правил, от официальной скованности и стремились с помощью их вступить в мир, где царит изначальная пустота «пу», где нет насилия над естественной природой человека и истинной сущностью личности. Можно назвать это «поступком забвения» нормативной жизни и знаком вступления в иные пространственно-временные реальности. Даосы видели в таких вещах исток подлинного раскрепощения и очаг творческой энергии. Регулярности правильного поведения такие поступки противопоставляли неподвластную внешним правилам лихорадочность и неповторимость.

– Хороши же эти поступки! – воскликнул, осуждающе, Борис. – Мало того, что мы встали с тобой как животные на четвереньки, так мы ещё и устроили бойню. Ты знаешь, а у меня, в какую-то минуту, проявились самые настоящие хищнические инстинкты. Мне захотелось раздавить тебя и разорвать клыками, которых у меня конечно же нет. Физически я сильнее тебя и по массе больше, но ты более увертливый, и у тебя острые зубу. Как ты мне вцепился ими в горло!

Он погладил укушенное место и, вздохнув, заметил: