Тебе больно?
Шрифт:
Затем я спускаюсь обратно и прижимаюсь к углу, услышав, как Сильвестр то ли видит, то ли чувствует запах горящей ткани.
— Ублюдок! — кричит он, топая к быстро распространяющемуся огню. Он отпирает механизм и распахивает дверь подвала, после чего делает два выстрела из пистолета, пули громко грохочут в маленьком помещении.
Но огонь продолжает расти, а Сильвестр не может позволить себе допустить, чтобы маяк сгорел.
Если он потеряет Рейвен, он потеряет все.
Из его рта вылетают проклятия, и он возвращается
В считанные секунды я взлетаю по лестнице и обнаруживаю Сильвестра, топающего носком сапога по пламени, в то время как Кейси наблюдает за происходящим, не двигаясь, глядя на красное зарево расширенными глазами.
Я бросаюсь к Сильвестру, как только он замечает меня, сбиваю его с ног и наношу один удар в лицо, оглушая его на достаточное время, чтобы вырвать пистолет из его рук и ударить прикладом в нос.
Он застыл, а я уже направляюсь к лестнице.
Сойер либо на втором этаже, либо наверху у маяка, и у меня нет времени на то, чтобы обыскать оба этажа.
Поскольку Сильвестр выбит из строя, огонь будет продолжать распространяться, что может помешать мне добраться до нее.
Я молниеносно взбегаю по ступенькам, иду по коридору и вхожу в нашу общую комнату. Но она пуста.
— Сойер! — реву я, едва не падая, когда слышу неразборчивый шум, доносящийся из комнаты Сильвестра. Скользя по полу, я бегу обратно в коридор, поднимаюсь по ступенькам и вхожу в его спальню.
Она сидит на полу у его кровати, металлические наручники обернуты вокруг ее запястий, между ними болтается цепь. Звено зацепилось за ножку каркаса кровати, не позволяя ей вырваться. Засохшая кровь покрывает ее левую руку, следы крови стекают по руке. На ее рот наклеен кусок скотча, слезы текут по ее красивому лицу и делают ее голубые глаза блестящими сапфирами.
— Вот ублюдок, — сплюнул я, хватаясь за раму и поднимая всю кровать, позволяя ей сдвинуть цепь с ножки. Она, должно быть, перетягивала их, потому что ее крошечные запястья раздражены и начинают кровоточить. — Детка, ты не можешь причинять себе такую боль, — бормочу я, помогая ей подняться.
Она срывает ленту одним движением, стискивая зубы и шипя от резкой боли.
— Я волновалась за тебя, — признается она.
— Я в порядке, bella — красавица. Он причинил тебе боль?
— Я случайно порезала руку и думаю, что у меня перелом запястья, но в остальном я в порядке. Он просто сказал, что мне нужно побыть здесь и подумать о том, что я сделала.
Чернота лижет края моего зрения, когда я осторожно беру ее за руку. После более внимательного осмотра я вижу тонкий порез на ее руке и слабый контур отпечатков пальцев в виде синяка вокруг запястья, и в моей груди зарождается рык.
— Эй, эй, — мягко зовет она, привлекая мое внимание к себе. — Все в порядке. Я ударила его ножом, и вот результат. Как
Отпустив ее, я провожу подушечкой большого пальца по ее губам.
— Ты прекрасно выглядишь, окрашенная его кровью. E il colore che preferisco su di te — Мой любимый цвет на тебе.
До нас доносится запах горящего дерева, поэтому я быстро поворачиваюсь и обыскиваю его тумбочку в поисках лишних патронов, находя их на самом верху среди часов, зубных протезов, фотографий и коробки со старыми четвертаками — типичный старик.
— Это дым? — спрашивает Сойер, сморщив нос, пока я заряжаю пули, убирая лишние в карман шорт.
— Да. Он держал меня в подвале. Мне пришлось проявить изобретательность, чтобы выбраться.
Она морщит нос.
— Изобретательность — это еще мягко сказано.
— Пойдем. Нам нужно выбраться отсюда, пока огонь не поймал нас в ловушку.
Взяв ее за руку, я тихо веду ее обратно по коридору к лестнице.
Густые клубы черного дыма начинают подниматься вверх, обжигая мои глаза и обжигая мои легкие.
— Мне нужно, чтобы ты закрыла рот и сделала очень глубокий вдох. Задержи его как можно дольше и вдыхай как можно меньше.
Без колебаний она поднимает воротник рубашки, закрывая нос и рот, и кивает мне, давая понять, что готова.
Я целую ее в лоб, исключительно потому, что мне нужно прикоснуться к ней, а затем поднимаю ружье, глубоко вдыхая, прежде чем медленно спуститься по ступенькам.
Дым сгущается по мере того, как мы спускаемся, но огонь потушен, что означает, что либо Сильвестр проснулся, либо Кейси позаботилась об этом. Я вижу, как вспышка движения пересекает кухню и бежит к двери, звук ее цепей безошибочен.
Еще одна вспышка мелькает в моем периферийном пространстве за секунду до того, как появляется Сильвестр с молотком в руке и боевым кличем на устах, когда собирается ударить меня.
— Энцо! — кричит Сойер, хватая меня за воротник и оттаскивая назад, как раз в тот момент, когда Сильвестр размахивает молотком прямо в том месте, где была моя голова.
Он спотыкается передо мной, и я, воспользовавшись его импульсом, толкаю его дулом пистолета вниз. Он врезается в пол и с воплем перекатывается на спину.
— Чертова сука, — выплевывает он, кашляя, а я огибаю его, хватаю спереди за рубашку и тащу к центру кухни. Подвал все еще открыт, и Кейси не видно сквозь плотный дым.
Ярость, которую я держал кипящей под поверхностью, теперь переливается через край. Все, о чем я могу думать, это то, что он сделал с Сойер — то, что он почти сделал с ней. Попытка похитить ее, а затем привязать ее к своей кровати в надежде, что он удержит ее здесь навсегда. Образ Сойер с зашитым ртом и грустными, впалыми глазами впечатался в мой мозг так же глубоко, как ожоги на деревянном полу.