Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Чернышев Сергей

Есть немало случаев, когда бизнес, сталкиваясь с корпорацией, терял свое предпринимательское свойство, и именно поэтому многие избегали и будут избегать вхождения в корпорации.

– Понимаю. Извините, что перебиваю, мне просто не терпится сказать, что я угадываю ваш вопрос. Это ведь не корпорация как демоническая внешняя сила, а мы сами для себя представляем угрозу. Потому что главный грех, позволяющий врагу рода человеческого вмешаться в жизнь, – это когда часть мнит себя целым и начинает претендовать на роль и место целого.

Как целое, как человек, как гражданин я хочу, чтобы производилось счастье, и чтобы по просторам

страны свободные граждане свободно ездили на замечательных машинах. Потом начинаю это реализовывать, и в какой-то момент понимаю, что эти уроды мешают внедрению. И чтобы внедрение произошло, я должен для преодоления помех создать могучую корпорацию «Форд». И вот я ее создал. И пока еще помню, что создавал все это хозяйство для того, чтобы по свободным просторам свободные граждане ездили на шикарных автомобилях. Но в какой-то момент я ловлю себя на том, что мне ужасно нравится отдавать указания, иметь сексапильную секретаршу, ездить на автомобиле представительского класса, и чувствовать, как все меня боятся или мной гордятся. И вот уже я забыл, чего хотел на самом деле.

«Корпорация» сидит внутри каждого человека. Это часть любой личности, а не какие-то злые институты, снаружи находящиеся. Я как предприниматель в широком смысле слова хочу счастья. Как предприниматель в узком смысле слова, начинаю управлять потоками бабок. Научился строить цепочки, мне понравилось, и я вдруг понял, что я могу сделать «три конца» (триста процентов годовых). Эти уроды делают полконца, а я делаю три. И мне уже никто не нужен. Потому что я сейчас заработаю миллиард, а потом, под настроение, его, глядишь, раздам.

– И как же быть?

– Общество как целое, его стратегические институты все время должны следить, чтобы части общества как части не взяли верх над целым, чтобы в обществе не взяла верх та или иная корпорация. Или чтобы в обществе власть не захватили жадные предприниматели, или сумасшедшие технократы-изобретатели. Корпорация как любая другая часть общества и как часть человека опасна, когда она выступает как самодостаточная – тогда это «семья», «питерские», «чекисты», тогда подковерные схватки бульдогов, очередная попытка захватить власть над миром. Должна быть инстанция, которая выступает от имени целого – в каждом человеке должна быть такая инстанция, и в обществе тоже. Во всякой деятельности человека, в любой конторе, которую мы сооружаем, должна присутствовать духовная вертикаль, целостность, и партия, правящая во имя её и от её имени.

– А если с обратной стороны, не со стороны целого посмотреть, а со стороны частного? Вот частное лицо в лице предпринимателя сталкивается с корпорацией. Причем у этого частного лица так же, как и у Форда, когда он был маленьким, есть какая-то замечательная идея. А корпорация захватывает это дело, поглощает, уничтожает. Как вести себя частному лицу, чтобы не потерять смысл жизни?

– В этом различие между архаической и новой, правильной корпорацией. Неправильная корпорация видит во мне мой бизнес как вкусную вещь, а меня как собственника, как предпринимателя не видит, либо стремится от собственности оторвать. Правильная корпорация видит, она понимает, что я обладаю ценнейшей компетенцией строить цепочки добавленной стоимости. Один процент в ее капитализации составляет мой бизнес или три процента – это не играет роли, потому что правильная корпорация позарез нуждается в предпринимателях, и, найдя человека, который умеет строить цепочки, она должна от радости заорать «банзай!» и потащить к себе. Потащить не насильно, а так, как Медной горы Хозяйка

звала Данилушку, потому что он умеет чаши делать, и она ему каменный цветок покажет, он посмотрит, обомрет, испытает творческий оргазм и навеки там останется новые чаши ваять.

Институт идентичности

– Такая общественная система, где есть правящая партия или нечто, отвечающее за целое, есть замечательные корпорации, которые работают на базе предпринимательства, – это всеобщее счастье, что ли?

– Всеобщее счастье? Нет, конечно. Это всего лишь то, что позволяет стране выжить, сохранить идентичность в жестоком современном мире. Собственно, главная задача той самой правящей партии – это сохранение идентичности. Это верховный институт по отношению к институтам собственности. Это самое мощное, что может быть институционально обеспечено.

Ведь что произойдет, если мы соберемся воевать, а окажется, что у наших воинов тем временем поменялась идентичность под влиянием дискотек, импортных шмоток или Интернета? Им нравятся рогатые шлемы, и они уже между собой по-заморски говорят. Значит, дело проиграно еще до того, как мы начали воевать.

– Многие скажут, что такая правящая партия, отвечающая за идентичность, будет властью тоталитарной.

– А нельзя ли найти слово, у которого смысл будет тот же – total, целостность, но чтобы в нем не было вот этого дурного привкуса опять: корпорация – значит, всенепременно фашизм, а целостный – стало быть, тоталитарный?

– Вот вы и придумайте.

– Слова не придумывают – им возвращают подлинный смысл. Давайте восстановим в правах слово «целое».

– Но ведь мы же не понимаем. Это, наверное, бессмысленный разговор, потому что невозможно понять, что это за целое. Оно же общее, то есть оно исходит ото всех и как-то сливается в единый поток и при этом выстраивается в иерархию… При том наборе философских, политических моделей, которыми мы вообще располагаем, это не имеет описания другого, чем тоталитаризм. Вот западное общество, как мы его понимаем, противопоставляет целое и индивидуальное и говорит, что индивидуальное важнее.

– Ну, противопоставлять – дело нехитрое. Те мистические свойства целого, о которых Вы говорите, философам известны, Ильенков называл такое целое «конкретно-всеобщим». А в обыденной жизни между частным и общим, как выяснилось, еще есть корпоративное. Как только выясняется, что сторон уже три, невольно начинаешь чесать репу – то ли надо противопоставлять, то ли надо объединять, потому что все-таки троица. Ну давайте противопоставим Бога Отца и Бога Духа Святого, а Бога Сына выкинем для ясности – это будет образец дуалистического западного мышления? Нам никто не запрещает так мыслить, только в этом есть что-то нецелостное и потому греховное.

Слово «целое», total не нуждается в самооправдании. Ну, кому-то угодно было к нему прилепить этикетку «плохой». А к слову «индивид» прилепили слово «хороший». Ну, а как быть с тем, что сказано: «плохо человеку быть одному»? Каждый из нас это понимает прекрасно. Зачем мне быть индивидом, если нет другого, без которого я не могу жить, кому я стражду преподнести мою индивидуальность в безусловный дар?

– Я как-то раз высказала соображение, что в России очень сильна воля к сохранению нации, то есть целого. Именно эта воля привела к власти Путина. Но ведь все, что мы смогли сделать, так это делегировать право осуществлять эту волю самому Путину.