Техномонстры
Шрифт:
Дикий животный страх сам пустил её ноги в бег.
«Бежать! Бежать вперёд! Бежать к спасению! — крутилось в голове наёмницы. — Прочь из этого проклятого леса. Прочь!»
Сверкнула очередная молния, словно факел, подпалив очередное дерево. Огонь шипел от дождя. К ливню примешался град.
Филика бежала, в беспамятстве выбросив мешающие деревянное копьё и мачете. Сделанная на скорую руку сумка из лиан и широких листьев разошлась: хранящиеся в ней плоды все до одного попадали на землю. Благо, костюм окутал командиршу, словно кокон, оставив лишь прорези для глаз, носа и рта. Капли дождя скатывались с гладкой ткани, не проникая
Блистали толстые извилистые черви молний. Оглушающим рёвом проносился гром. Град бил растения.
Бежать становилось всё сложнее. Дыхание сбилось, ноги завязали в мокром песке, нарастала усталость. Но о том, чтобы остановиться, не могло быть и речи. Несмотря на сильный дождь, лес занимался пожаром. Вонь палёных листьев и коры била в нос. Просто невероятное везение: ветер был юго-восточным. Мчащаяся на запад Филика молила Судьбу, Удачу и даже ненавистных ей богов, чтобы ветер не менял направления. Покуда её мольбы не проходили даром, но всякое случиться могло. В этой капризной местности ветер запросто мог повернуть на запад, вынудив командиршу прыгнуть в воду. И если она тут же не погибнет от зубов речного чудовища, то уж точно захлебнётся, уносимая стремительным и неумолимым течением.
Силы были не то, что на исходе — их практически не было. Всё, что правило Филикой, это звериный страх смерти. Без него измученные ноги просто остановились бы. Возможно, эта остановка оказалась бы роковой…
Хоть командирша ещё долгое время не верила, бежать ей помогал костюм. Он словно передвигал ноги, вытягивал стопы из песка и держал тело ровно, когда этого не могла сделать Филика.
Только вперёд. Не оборачиваться, не смотреть назад. В голове кровавым комком маячил образ вырванного молнией из тени деревьев зверя. Воображение так и рисовало его, бегущим следом за командиршей. Вот он догоняет её, словно питон обкручивает щупальцеподобными лапами, раскрывает пасть, разящую гнилью застрявшего меж громадных зубов мяса его жертв…
Страх преследования не покидал Филику, злостной пиявкой присосавшись к мозгу. Но обернуться она не осмеливалась. Бежала. Повернувшись, она может сбиться, упасть, потратив драгоценные секунды, которые будут стоить жизни. А если уж чудовище гонится за ней, то ничто не спасёт…
Деревья, кустарники, трава, земля, река, диковинные звери и птицы, бегущие от пожара — сбивчиво мелькали перед глазами. Стук сердца отбивался в висках барабанной дробью. Жадных глотков воздуха катастрофически не хватало.
Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! Бежать!
В глазах начало мутнеть. Всё сливалось, расплывалось, темнело. Последние шаги Филика делала, ничего не видя перед собой. А потом без сил упала на песок. Сладкий, тёплый, ватный флёр беспамятства окутал её своими бестелесными объятьями.
Невозможно сказать, сколько времени командирша пролежала без сознания. Может, всего несколько минут. А может, несколько дней. Но с точностью сказать можно, что разбудил Филику оклик склонившейся над ней Джины.
Шум бьющихся о берег океанических волн приятно радовал слух.
Глава 23
Побег
Лазарет. Серые засаленные простыни, несколько десятков лет назад, возможно, бывшие белоснежными. Электрический светильник, подрезанным яблоком свисавший с закопченного потолка. Тошнотворный запах лекарств и трав. Облупившаяся краска на дощатых полу и стенах: то ли бледно-коричневая, то ли выцветшая красная.
Тартора поместили в комнату «повышенной заразности», как называли её все, кому не лень. В небольшом помещении с одним единственным окном (с наружной стороны защищённом от побега толстой стальной решёткой) стояло вряд пять низких металлических коек с набитыми соломой матрацами. Тартор лежал на ближайшей к окну койке, остальные были пусты.
Конечно, после «смертельной камеры» новая обитель должна была показаться Тартору царским чертогом. Но из-за выедающей лёгкие пневмонии наёмник не мог по достоинству оценить смену обстановки. Долгое время он вообще не понимал, что происходит. Мелькали и вонзались в его тело иглы, ставились пищевые клизмы, какие-то мыслящие в голубых и малиновых халатах с повязками на лице…
Болезнь прогрессировала.
Тартор умирал.
Физическая Боль? Она превратилась в постоянство. Она была нестрашна, поскольку какова жизнь без неё, Тартор попросту забыл. В перерывах между сладким забвением сна, вспоминались верные шакалы. То, во что превратил их Жраб со своими прихвостнями было настолько ужасно, что без слёз об этом невозможно было и думать. Но ничего, вскоре Тартор присоединится к своим любимцам, и всё будет замечательно…
Но у врача — худощавого красно-зелёного драга с фиолетовыми глазами — были совсем другие мысли на этот счёт. Не зная устали, он боролся с болезнью Тартора, не давая держащейся на волосинке душе сорваться в бездну потустороннего мира. День за днём он и его помощники носились над наёмником, словно тот был высокопоставленным политическим деятелем, которого высший свет просто не мог позволить себе потерять. Да что там деятелем, многие врачи бы давно рукой махнули даже будь он таковым — до того болезнь была запущена. И в первые дни она прогрессировала с чудовищной силой! Обоесторонняя пневмония в последней стадии. В девятистах девяносто девяти случаях из тысячи исход болезни был бы смертельным. Благодаря мастерству и упорству врача, Тартор стал тем единственным счастливчиком.
Лекарства и уход медленно и мучительно, но побеждали в борьбе за жизнь. Смертоносный отёк лёгких вначале остановился, а затем начал спадать. Разумеется, для полного излечения нужно было время. Очень много времени. Но главная битва была выиграна.
Палату запирали на ключ. Первое время это не играло и малейшего значения. Но со временем силы начали возвращаться к Тартору с завидной скоростью. Ранее не способный от бессилия подняться с койки, он с каждым днём всё крепче держался на ногах. Правда, болезнь не собиралась уступать так быстро: сил едва хватало пройтись до крайней стены и обратно.
Душа Тартора была полна лютой ненависти. Филика! Она получит своё! Она за всё заплатит! Но потом. Не сейчас. Нужно приберечь злость для другого. Жраб Толстый… По нелепой случайности Тартор убил его сына. Это весьма досадное упущение… Но! Во-первых, у Жраба детей с дюжину, так что он особо и не обеднел. А во-вторых, Гирен испотроши его заплывшее жиром брюхо, так ведь нельзя издеваться над мыслящими! Просто нельзя! Те мучения, которые пришлось пройти Тартору, с лихвой окупили его поступок. Но мало того, интуиция наёмника подсказывала, что они — лишь начало…