Телохранитель моего мужа
Шрифт:
Мы на цыпочках уходим от палаты.
— Мать звонила, — горько усмехается Мари.
— В курсе. Она мне тоже высказала своё гневное «фе!».
— Поедешь её утешать? — Мари не поддевает, нет. Разве что капельку иронизирует.
— Конечно, поеду. И успокою, и заодно проведу операцию «нянечка для Серёжи».
— Думаешь, получится?
— Это была вообще-то твоя идея, — толкаю сестру в бок локтём. Как в детстве, блин
— Я не думала, что ты за неё ухватишься.
— Всё ты думала, перестань притворяться наивной девочкой.
Мы пикируемся и
— Езжай уже, — вздыхает сестра. — Не заставляй маму ждать. Обрадуй старушку.
Я целую Мари в щёку и отправляюсь, куда послали.
Мать встречает меня со страдальческим лицом и капустным листом на голове. Вид у неё тот ещё. Смешной. Но ржать я не посмею. Не тот случай, к тому же я приехал не каяться, а за помощью.
— Умираю, — жалуется она.
— Не умирай, мам, ты нам ещё живая нужна.
— Ты что наделал, сын? — вопрошает она скорбно.
— Благое дело совершил. Отдал агентство в отличные заботливые руки. Толку от них будет больше, чем от меня.
— Бедный твой дед, — заводит волынку мать. Но я не даю развить ей погребальную песнь об утерянных возможностях.
— Дед наш богатый и пока счастливый. В неведенье. Наш, мам. Мой и Марианны. Перестань уже дурью маяться. Хватит нас разделять. А то я подумаю, что ты сестру под забором нашла. Она наша. Точка.
— А может, и хорошо, — неожиданно сдаётся мама. — Делом займётся, некогда станет о глупостях думать.
— Глупость у тебя в голове, прежде всего. А Мари у нас умная, красивая, деловая. И не подведёт. Ты только верь в неё да поддерживай. Остальное само как-то наладится.
— Думала ли я, когда вас рожала, что вот так всё сложится, — снова принимает она позу безутешной плакальщицы.
— Как сложится? Что тебе не нравится? Здоровые, со своим мнением, с головой на плечах. Не пляшем под твою дудку? Не оправдали надежд? Так это были твои надежды и мечты, не наши.
Я сегодня резок с ней как никогда. До этого жалел. Всё казалось: пройдёт время, она оправится после смерти папы, придёт в себя, успокоится хоть немного. Энергии в маме на троих. Только она её не в то русло повернула, а мы не успели защититься. Вот и вышло что вышло.
— Так это вопрос на все времена. Отцы и дети. Ещё Тургенев об этом писал, — снова вздыхает она и плюхается в кресло. Поправляет капустный лист, что налезает ей на глаза. Она как космонавт в каске. Зелёный человечек.
— Ты же умная и всё понимаешь. Всё спросить хочу: а ты родителей всегда слушала? Все их мечты реализовала?
Мать замирает. Щупает лоб. Там капустный лист прилип, «отдал силу», как она любит говорить.
— Нет, конечно. Замуж без их спросу вышла. Не спросилась.
— Видишь, и ты не образец. Так что хватит уже стенать.
Хватит так хватит. — что-то сегодня она покладистая. Наверное, и правда голова у неё трещит. — У тебя всё хорошо?
— У меня всё отлично. И у Мари — тоже. Все живы, не голодные, заняты делом. А я к тебе с просьбой, между прочим.
Мать слушает меня, приподняв брови. Не удивляется, а думает.
— Нянькой? — лепечет она. — Как-то оно это…
— Унизительно для твоего статуса неутешной генеральской жены?
— Да нет, — мать в замешательстве, поэтому пропускает мою шпильку на мгновение, а затем дёргается и смотрит на меня сердито. — Это что ещё за намёки?
Я присаживаюсь рядом и беру её руки в свои. Смотрю матери в глаза.
— Возвращайся к жизни, мам. Мне очень нужна твоя помощь. И маленькому мальчику Серёже — тоже. Я никому не могу довериться. Только тебе. Я буду знать, что рядом — человек, которого я люблю и который не убежит, не скажет, что ему скучно. Не возьмёт деньги, если будут подкупать.
— Ты куда влез, Артём? — спрашивает она, освобождая свои ладони из моего захвата.
— Я не влез. Я влюбился, — произношу вслух и прислушиваюсь. Нет, не сфальшивил. Нет, не сказал неправду. Нет, я не тороплюсь. Просто никогда со мной ничего подобного не происходило раньше. Стремительно. Не к месту. С женщиной, которая принадлежит другому. И на всё плевать.
— Наверное, это хуже, чем влез, — произносит мать и убирает прядь волос, что упала мне на глаза, — но ты наконец-то вырос, мой мальчик. Поздравляю.
— Спасибо, мам, — отвечаю ей искренне. — Ну, так что?
— Завтра я пойду туда. Постараюсь, чтобы меня взяли.
У матери губы сжаты и подбородок воинственно выдвинут вперёд. Горе тем, кто посмеет ей отказать. И меня немножко отпускает.
Может, ещё немного — и мы начнём друг друга понимать. И я бы хотел, чтобы в этот круг вошли все: и Мари, и Рина.
Но с Риной придётся немного подождать. Ещё не время для знакомств. Надо разобраться в мутном деле Маркова. А заодно и Рину от него освободить.
35. Рина
Когда Артём возвращается, я ещё не сплю. Но старательно делаю вид, что уже в объятьях сна. Артём входит в комнату на цыпочках, долго смотрит на меня, а затем отправляется на кухню.
Я ничего не приготовила. Нет, не разучилась. Долгое время мне приходилось готовить для себя и сестры. Нянек и кухарок в то время нам не выписали. Но сегодня у меня всё валилось из рук, я боялась каждого шороха. Мне всё казалось: кто-то шуршит за дверью, пробует ковыряться в замке, я постоянно замирала и прислушивалась. Руки тряслись, и я решила не испытывать судьбу. Легла в постель голодная и готовить ничего не стала.
Странное дело: в постели, за закрытой дверью, мне стало немного легче. Может, прислушиваться стало не к чему. Но сон не шёл.
И вот Артём дома, я, босая, стою в коридоре и прислушиваюсь к его телефонному разговору.
— Сгорел, значит? Со всей аппаратурой? Прелестно. В автомобильной катастрофе? Замечательно. Накопай на Маркова всё, что сможешь. Информация мне нужна на вчера. А ещё пробей одну особу. Владелицу клуба «Зажигалка».
Он оборачивается стремительно. Видимо, я выдала себя вздохом. Лицо жёсткое, но тут же меняется — глаза становятся ободряющие, губ касается улыбка.