Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
—Что тогда? — заломив руки за спиной, обращаю прямой взгляд на грубоватое мужское лицо. Женя прищуривается, изгибая бровь.
—Пах, глаза, нос, — вот что ты должна сделать в первую очередь любым способом. Быстро и так сильно, как можешь. Давай попробуй, — он делает еще шаг ко мне и стоит, явно не собирающийся давать сопротивления. А я должна бить? И в пах тоже?
—Жень, я не буду тебя бить, тебе ведь больно будет.
Одна мысль причинить ему боль приводит меня в ужас, но мой телохранитель начинает раскатисто смеяться, опустив голову и всматриваясь в мое лицо.
—Свет, бей, а там посмотрим. Ничего
Попытка ударить кулаком в нос не увенчивается успехом. Женя с легкостью перехватывает меня и, развернув к себе спиной, наклоняет вперед, а после утробно шепчет прямо в ухо:
—Пока выигрывает сталкер. Быстрее, Свет. Ты должна видеть во мне того подонка, который следит за тобой и угрожает. Сейчас я нападающий, а ты — жертва. Собери всю силу в кулак и действуй. У тебя нет девяти жизней, только одна, и она — самое главное для тебя, если встанет вопрос, кому выжить: ему или тебе. Никакой жалости или сожалений. Они — начало конца, — шепот, струящийся по коже щеки и вниз по шее, будоражит мои мысли и отключает логическое мышление. В местах соприкосновения выдыхаемого Женей воздуха и моей кожи разрастается огненный шар, точечно раскатывающийся по телу.
Я просто искра, которую он распаляет в настоящий пожар. Киваю, и в следующую секунду захват ослабляется. Сильные руки отпускают меня, и я снова поворачиваюсь лицом к «противнику».
Нос. Пах. Глаза. Несложно ведь, да?
—В идеале попасть в глаза. Боль от того, что тебе выдавливают их,— адская, он будет пытаться прекратить ее. Пах тоже. В члене дофига нервных окончаний, незначительный удар болезнен, а сильный и с колена может уложить в три погибели моментально. Омлет, бон апети.
На слове «член» мой взгляд моментально переходит в пах Жени, и я снова становлюсь бардовой, судя по тому, как жар заставляет полыхать изнутри. Слабо улыбнувшись, пытаюсь собрать себе до кучи, но руки покрываются противной пленкой пота.
Надо собраться.
Я делаю резкий выпад вперед и пытаюсь ударить коленом в пах. Несильно, но явно ощутимо. В следующее мгновение меня подхватывают на руки, перехватив то самое, грозящее причинить боль паху, колено. Со свистом Женя перекидывает меня на себя, и мы летим назад — мужчина спиной. Я при этом умудряюсь еще и визжать, прикрыв глаза от нарастающего в груди ужаса.
Легкие скукоживаются, а руки намертво впиваются в сильные плечи. Открыть глаза боюсь, но когда я это делаю, то лицо моего телохранителя оказывается очень близко. Теперь есть прекрасная возможность рассмотреть те маленькие черные вкрапления в изумительного цвета глазах Жени.
Дыхание сбивается, я смотрю в его глаза так, словно вижу в них всю истину, но по факту — разрастающийся лесной пожар. Широкие ладони умещены на моем бедре и талии, держат крепко и заставляют меня дрожать от наслаждения. Я такая глупая…
И могу просто опустить лицо, чтобы почувствовать вкус его губ.
Глава 21
ЖЕНЯ
Меня насквозь прошивает ее запахом и тяжестью тела. Пульс адски грохочет
От взгляда хочется сдохнуть. Сдохнуть, чтобы не впиться сейчас в эти приоткрытые дрожащие губы, из которых вырывается сладкое дыхание, опаляющее кожу. Член призывно поднимается, ведь ее задница практически касается паха, но давит так, что можно и не касаться его, — еще пару минут и я кончу только от такой позы. Без касаний, без поцелуев, без ничего. Рука на бедре слегка дергается, на талии тоже.
Как бы она смотрелась сверху голой на мне? Как бы двигалась, если бы мы пошли дальше? Она стонала бы или царапала бы мою кожу? Это было бы запредельно приятно в любом случае.
Я пытаюсь оторвать руки от ее тела, но они словно примагничены, приклеены. Не сдвинуть даже при большом желании. По нужде.
Смотрю в ее широко распахнутые глаза и фиксирую расширенные зрачки Светы, ухо выхватывает сбивчивое дыхание девчонки. Я в шаге от того, чтобы впиться пятерней в затылок и грубо притянуть к себе, чтобы кусать губы и таранить рот, пробовать на вкус. Сожрать целиком наконец-то.
Периферийным зрением я отмечаю ложбинку, более глубокую, чем ту, что видел изначально в положении стоя. Сейчас ярче, сейчас вкуснее, мне хочется пальцем нырнуть туда и проверить, насколько это все реально. Моя нереальная девочка…Может не пальцем, языком, проехать носом по коже…
Я жру ее без зазрения совести взглядом, моего лица касаются ее выбившиеся из хвоста пряди волос. Начинаю ловить особый дзен от щекочущих движений ароматно пахнущих волос. Вообще ее запах настолько глубоко в меня впитывается, что я теперь могу по памяти его воссоздать с точностью до сотой атомов, что входят в состав этого аромата. Крышесносного, запредельного, возбуждающего. Не моего.
Внутренности крутятся на вертеле, будоража и поджигая меня. Я словно облит бензином и вспыхиваю моментально, как сухая листва в жаркий летний день.
Ее сдавленный стон — пусковой крючок, на который я подсаживаюсь, слегка поглаживая дрожащим пальцем. Нажать — разорвет к чертям в щепки. В упор из дробовика.
Света проводит язычком по нижней губе, совсем невесомо, и мой взгляд уплывает вслед. А в следующий момент мы синхронно двигаемся друг к другу, сталкиваясь лбами, грудью, переплетаясь руками и телами. Грудиной ощущаю ее возбужденные соски, пока губы обжигает от самого тесного и непозволительного для меня контакта, ударяющего точечно в пах. Мой нокаут.
Руки беспардонно гуляют по манящему телу и собирают по атомам касания. Огненные, сжигающее. Испепеляющие меня.
Я трахаю ее ртом, погружаясь сладость языком. Лучше, чем я себе это все представлял. Лучше самых извращенных снов. В какой-то момент резко сдвигаю ее к пульсирующему паху, слегка надавливая ягодицами на член. Черт. Опять удар током и ее слабый стон.
Она дрожит.
Я тоже.
В голове полный швах, но оторваться от нее сейчас смерти подобно...
Пока я не слышу звук отворяющейся двери. И со стоном переворачиваю Свету на спину, скатываясь в другую сторону животом в пол. Перед глазами фейерверк, а член начинает дымиться. Мне так похер на все, кроме того, что я только что побывал во рту у девочки, которую мне нельзя. И чертовски на это подсел с одного раза.